Скифы и Скифия

[ZHAN]

Скифия и Геродот

В начале первого тысячелетия до Рождества Христова земледельческие народы Передней Азии были ввергнуты в ужас и отчаяние. Страшный враг наступал на их владения практически отовсюду. Из-за северных гор в долины Закавказья прорвались бесчисленные орды киммерийцев, на Иранское нагорье из засушливых среднеазиатских пустынь надвигались толпы кочевников, ведомые будущими основателями Великой персидской державы – мидийцами. И тех и других древние хроники именовали "уман-мандами", намекая на то, что это были родственные племена. Как бы то ни было, чужаки зажали южан в прочные клещи. Все попытки вырваться из этих тисков раз за разом оборачивались неудачей. Руса I, царь Урарту, выступил в поход против незваных северных гостей вместе со всей своей армией, но был наголову разбит, бежал в горы, бросив столицу на растерзание победителей. Повелитель всесильной Ассирии Саргон II пропал без вести после одной из битв с нежданными пришельцами. В миг, когда на кону стояло само существование ближневосточной цивилизации, новый ассирийский правитель Асархаддон I призвал себе на помощь вождя далёкой страны Ишкуза и даже, что было просто немыслимо по тем временам, предложил этому дикарю в жёны свою дочь.

Так человечество познакомилось с загадочными скифами, во всей красе явившимися откуда-то из мрачных глубин Азии. Это были бородатые люди огромного роста с длинными распущенными рыжими волосами, суровые, подчас жестокие, даже кровожадные. Они отрезали головы убитых врагов, пили их кровь, снимали скальпы, иногда сдирали человеческую кожу целиком, выделывая из неё полотенца, плащи, конские попоны или колчаны для стрел. Из черепов вырезали чаши для вина. Новые гости даже во время сна не расставались с оружием и разъезжали повсюду на своих коренастых и неутомимых гнедых лошадках. Эти непостижимые и странные пришельцы не только обуздали "уман-мандов", но, пожалуй, свершили нечто большее. Они низвергли прежних владык Азии и установили повсюду свои порядки. Отныне и на много веков вперёд само слово "скифы" станет прозвищем грозных северных варваров и одно его упоминание заставит в страхе сжиматься сердца мирных земледельцев. Послушайте, как стращает своих земляков ветхозаветный пророк Иеремия тем, что придет к ним "народ сильный, народ древний, которого языка ты не знаешь... Колчан его как открытый гроб; все они люди храбрые. И съедят они жатву твою и хлеб твой; съедят сыновей твоих и дочерей твоих, разрушат мечом укреплённые города на которые ты надеешься".

Вот идет народ от страны северной, и народ великий поднимается от краев земли. Держат в руках лук и копье; они жестоки и немилосердны, голос их шумит как море, и несутся на конях, выстроены как один человек. Мы услышали весть о них, и руки у нас опустились, скорбь объяла нас, мучения как женщину в родах.

Иеремия, ветхозаветный пророк, глава 6, стих 22—23, VII-VI века до нашей эры.

Ближний Восток в эпоху скифских завоеваний 7 век до н.э.

Впрочем, по мнению великого древнегреческого историка Геродота из Галикарнаса, скифы появились на Ближнем Востоке вовсе не в помощь ассирийским владыкам, а преследуя своих заклятых врагов – киммерийцев. Однако, никто не ожидал, что эти пришельцы так легко и непринуждённо сокрушат тех, кто ещё недавно казался всем непобедимым. Под натиском скифов киммерийцы (или народ "гимирри" ближневосточных летописей) бежали из Междуречья на территорию Малой Азии. Там они успели разграбить Фригию, Вифинию и Лидию – государства расположенные на землях нынешней Турции. Разбитый наголову северянами покончил с собой фригийский царь Мидас, самый богатый человек древности. Но насладиться успехом киммерийцам было не суждено. По их пятам уже шли грозные скифы. Они уничтожили захватчиков, повсюду преследуя их так, что даже имя киммерийцев отныне исчезнет со страниц исторических хроник. Ярость с которой одни пришельцы истребляли других, позволила учёным предположить, что у них меж собой имелись свои давние счёты.

Тем более, что скифы не ограничились изгнанием народа "гимирри" с Ближнего Востока, но вторглись в их владения в Северном Причерноморье. Отец всех историков Геродот рассказал удивительную легенду о том, как это произошло. С его слов, "с приближением скифов киммерийцы стали держать совет, что им делать перед лицом многочисленного вражеского войска. И вот на совете мнения разделились. Народ был за отступление, полагая ненужным сражаться с таким множеством врагов. Цари же, напротив, считали необходимым упорно защищать родную землю от захватчиков. Приняв такое решение, киммерийцы разделились на две равные части и начали меж собою борьбу. Всех павших в братоубийственной войне народ киммерийский похоронил у реки Тираса (Днестра), могилу царей там можно видеть ещё и поныне. После этого киммерийцы покинули свою землю, а пришедшие скифы завладели безлюдной страной".

Сокрушив своих врагов победоносные варвары, однако, не покинули гостеприимную ближневосточную землю, напротив, по свидетельству Геродота, "мидийцы, вступив со скифами в бой и потерпев поражение в битве, лишились власти, а скифы завладели всей Азией". Загребущие руки пришельцев дотянулись даже до Северной Африки. Захватчики отправились в поход на Египет и лишь фараон Псамметих, встретивший наступающее войско в Сирии дарами и мольбами, убедил кочевников не двигаться дальше. О том, как последние воспользовались свалившимся на них с неба могуществом без обиняков повествует всё тот же греческий историк: "Двадцать восемь лет властвовали скифы в Азии и за это время, преисполненные наглости и презрения, привели всё там в полное расстройство. Они собирали с каждого народа дань, разъезжали и грабили всё, что попадалось".

Но откуда такая безоружность великих держав и их прославленных армий перед кучкой залётных северных варваров? Почему всесильная Ассирия и её владыки, покорившие почти весь Ближний Восток, оказались столь беспомощны перед ордами киммерийцев, а затем и скифов? Всё дело в том, что пришельцы принесли с собой принципиально новую тактику боя, перед которой прежние способы ведения войны оказались просто бессильны. Северяне породили всадников. Они научились вести сражение, не слезая со спин своих верных коней. До того люди полагали невозможным воевать, сидя на хребте лошади. Да и как это мыслимо, ведь наездник мог свалиться на землю при любом неловком движении. Все чаяния верхового сосредотачивались на том, чтобы судорожно вцепившись руками в гриву животного и обхватив ногами его бока, молить Богов о том, как не упасть, пока скакун мчит тебя куда-то вдаль. Где уж тут махать копьём или мечом! Но в конце первого тысячелетия степные индоевропейские племена придумали седло и уздечку, отчего конный воин стал чувствовать себя устойчивей на спине лошади и сумел овладеть искусством верховой стрельбы из лука. А это дало всадникам-стрелкам гигантское преимущество над всеми прочими ратниками, как пешими, так и колесничими. Легкокрылые наездники появляясь повсюду как бы ниоткуда, сеяли смерть своими стрелами с бронзовыми наконечниками, и исчезали раньше, чем успевали построиться в боевой порядок армии ассирийцев или египтян. Посмотрите на изображения киммерийской конницы на этрусской вазе VI века до нашей эры. Всадники с луками в руках в своеобразных высоких шлемах скачут на крепких выносливых лошадях, сопровождаемые крупными бойцовыми собаками. Они стреляют в противоположном движению лошади направлению. То есть отступая, поражают догоняющих врагов. И никто не может их настичь, не пеший, ни воин на колеснице, поскольку всадник гораздо быстрее. Поистине киммерийцы были непобедимы для армий ближневосточных государств. На ассирийских барельефах того времени можно увидеть изображение двух наездников, сидящих на одной лошади. У одного из них в руках был лук. Но чтобы он мог выстрелить, второй должен спешиться и взять лошадь под уздцы. Понятно, что такая кавалерия цивилизованных народов Междуречья не могла угнаться за степными кентаврами, взрощенными на спинах своих скакунов.

Киммерийцы. Рисунок на этрусской вазе

Но почему тогда так легко, без малейшего напряжения сил, низвергли киммерийцев скифы? Ведь они выиграли войну, не дав соперникам ни единого шанса. По легенде, цари киммерийцев предпочли ритуальное самоубийство столкновению с этими варварами. Причина проста. Скифы принесли с собой из глубин Азии всё ту же тактику всадника, но при этом довели её поистине до совершенства. На вооружении у киммерийцев находился простой лук, можно сказать, обычная ветка, обёрнутая берестой. Слишком длинный – около девяноста сантиметров, он был не очень удобен для конного воина. Скифы в противовес этому создали подлинный шедевр. Их составные луки, склеенные из брусков разных пород дерева и роговых пластин, были короткими, от полуметра, но, благодаря своей оригинальной конструкции, посылали стрелы намного дальше, чем все их предтечи. При раскопках древнегреческой колонии Ольвии близ устья Днепра археологи наткнулись на каменную стелу, увековечившую рекорд некого Анаксагора. Последний выпустил из скифского лука стрелу, пролетевшую 520 метров. Предыдущее достижение принадлежало, насколько историкам известно, царю Урарту Аргишти, выстрелившему на 476 метров. Меж тем его лук был в человеческий рост и намного массивней.

Скиф, натягивающий тетиву лука. Прорисовка с вазы

Помимо дальнобойности, у скифского лука было ещё одно важное преимущество: он постоянно был в боевом состоянии, в то время как во всех предшествующих моделях, во избежание ослабления их гибких свойств, тетиву приходилось натягивать непосредственно перед боем. Но и это ещё не всё. Скифы изобрели твёрдый футляр с двумя отделениями: для лука и стрел. Он звался "горит" и постоянно висел слева на поясе всадника. Именно благодаря этому приспособлению конный лучник мог в одну секунду извлечь всё ему необходимое и уже в следующее мгновение произвести прицельный выстрел. Пока киммериец только натягивал тетиву, скиф легко мог три-четыре раза его уничтожить. Не говоря уже о том, что скифам было достаточно просто держать своих соперников в зоне выстрела, не подпуская ближе. Благодаря дальнобойности луков они могли практически безнаказанно истреблять всех своих врагов, почти ничем не рискуя. Прекрасные стрелки, скифы, по свидетельству Геродота натягивали тетиву не как прочие народы – к груди, а до противоположного плеча, причём одинаково хорошо стреляли с обеих рук, а значит, в бою у них практически не было закрытых зон. При этом грудь скифского воина защищал пластинчатый панцирь: на войлочную или кожаную основу в виде рыбьей чешуи нашивались бронзовые и железные пластины, иногда они чередовались. Такого же рода доспехи часто укрывали переднюю часть лошади. Живот всадника оберегал широкий пояс, обшитый по кругу бронзовыми бляшками, он, одновременно служил знаком отличия, вроде современных погон. Голову воина покрывала кожаная шапка – башлык. Позже скифы стали пользоваться греческими бронзовыми шлемами. Хотя конные стрелки редко вступали в ближний бой, разве лишь для того, чтобы добить опрокинутого противника, снять трофеи и скальпы, они, тем не менее, имели всё для этого необходимое: полутораметровые пики, боевые топорики – сагарисы, а также короткие мечи, скорее даже кинжалы – акинаки.

Иначе говоря, легковооружённой киммерийской коннице скифы противопоставили всадников в доспехах с самым совершенным оружием своей эпохи. Победа передовых в военном деле племён была неизбежна. Равно, как и их превосходство на поле боя над всеми прочими современниками. Лишь хитростью и коварством, заманив скифских предводителей на пир и перебив их там, мидийский царь Киаксар избавил Азию от этих кочевников. После этого скифы поселились в тех краях, которые ещё долго будут носить их имя – в Северном Причерноморье. Так Восточная Европа стала Скифией.

Однако, явившись в киммерийские пределы, скифы, по Геродоту, столкнулись с новой бедой – их жёны, оставленные на 28 лет без присмотра, вступили в связь с рабами и нарожали новое поколение, отнюдь не возрадовавшееся возвращению "отцов". Дети рабов построили длинный земляной вал и пытались не пустить скифов в страну, которую те считали своей. Сначала победители киммерийцев пробовали приструнить "потомков" привычной тактикой конных стрелков. Затем поняли, что совершают ошибку, ведь у противников в руках были те же дальнобойные луки, более того, истребляя их, скифы лишали себя будущих слуг. И ветераны ближневосточной кампании взяли в руки кнуты. Дело пошло на лад. Порядок был восстановлен, а рабов с тех пор скифы стали ослеплять.

Бой старых скифов с молодыми. Изображение на налучье. Курган Солоха, 4 век до н.э.

До нас дошло немало удивительных историй из жизни этого племени, в том числе, несколько легенд о его происхождении. По версии скифов, первым человеком был Таргитай, сын Зевса и дочери Борисфена (Днепра). У него родилось трое сыновей: Липоксай, Арпоксай и Колоксай. В это время с неба упали на землю три пышущих жаром предмета: плуг с ярмом, секира и чаша. В руки они дались только младшему – Колоксаю. Он и стал царём, его потомки звались паралаты. От среднего сына произошли племена катиаров и траспиев, от старшего – авхатов. Вместе они составляли союз царских скифов – сколотов. Эти господствующие народы всех прочих обитателей Северного Причерноморья полагали своими рабами. И те безропотно подчинялись своим господам, платили им дани, выполняли иные прихоти.

Самые подробные сведения о жизни скифов оставил нам Геродот, побывавший на берегах Днепра в середине V столетия до нашей эры. Он был поражён и во многом восхищён традициями этого племени, заметив, что "скифы также упорно избегают чужеземных обычаев, притом они сторонятся не только обычаев прочих народов, но особенно эллинских". Писатель никак не мог взять в толк, почему такой могущественный народ, заставивший трепетать всю Азию, поселился в столь отдалённых и холодных краях, как Северное Причерноморье. Наконец, в его время греки построили здесь города с дворцами и садами, их обитатели регулярно платили скифам дань, но хозяева этих земель избегали жить в этих оазисах цивилизации, предпочитая колесить в своих неизменных кибитках, запряжённых безрогими волами, в степном краю между Днепром, Доном и берегом Азовского моря. Не то что поселений, даже храмов своим богам этот народ не возводил. Одному лишь Аресу, повелителю войны, воздвигали они огромные кучи хвороста, в вершины которых вонзали древние железные мечи. И этим кумирам приносили в жертву как животных, так и людей из числа пленных. Поведал Геродот и о поразившей его скифской бане, где на раскалённые камни льют воду и бросают семена конопли, получая от подобной парной поистине наркотическое удовольствие. Меж тем в той пустыне, где поселились скифы, даже дерево считалось большой редкостью, отчего кочевники приспособились готовить еду, разводя костры из сушенных костей животных. Однако, в обитании среди открытых пространств имелись и свои преимущества: "Среди всех известных нам народов только скифы обладают одним, но зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь, если только сами они не допустят этого. Ведь у скифов нет ни городов, ни укреплений, и свои жилища они возят с собой. Все они конные лучники и промышляют не земледелием, а скотоводством; их жилища – в кибитках. Как же такому народу не быть неодолимым и неприступным?"

Почти всё, что рассказал Геродот о скифах, показывало их пришельцами. Поразительные обычаи, невиданные в здешних местах традиции. Эти странные чужаки, пьющие кровь первого убитого врага, привозящие своим царям, в доказательство доблести, отрезанные головы поверженных противников или снятые с них скальпы, выделялись особым отношением к смерти. Они как будто стремились победить даже её, делая мумии своих умерших вождей подобно далёким египтянам. Траурная процессия с забальзамированным телом царя сорок дней колесила по степи, дабы все могли проститься с покойным. В знак траура кочевники отрезали себе кусочки ушей, остригали волосы кружком, расцарапывали лбы и носы, прокалывали стрелами левые ладони. Повозки с телами вождей прибывали в Город мёртвых – Герры, где их опускали в вырытую яму, "в остальном обширном пространстве могилы погребают одну из наложниц царя, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, телохранителя, вестника, коней, первенцев всяких других домашних животных, а также кладут золотые чаши (серебряных и медных сосудов скифы для этого вовсе не употребляют)". Сверху насыпали большой земляной холм. Возвращаясь через год, выставляли вокруг кургана своеобразный эскорт: "Удавив пятьдесят человек этих слуг и пятьдесят самых красивых лошадей, вынув у них внутренности и очистив, наполняют мякиной и зашивают." Сделав из несчастных созданий чучела они "каждого из пятидесяти удушенных юношей усаживают по одному на лошадь таким образом: в каждый труп втыкают вдоль позвоночника до шеи прямой кол; конец этого кола, который выступает снизу, они вбивают в просверленное отверстие другого кола, проходящего сквозь лошадь. Расставив таких всадников вокруг могилы, они уходят".

[ZHAN]

Ужасное зрелище, должно быть, являл собой этот Герры: величественные курганы, мёртвые наездники, тучи воронья, кружащего над ними. Дорогу туда не показывали чужакам, и за спокойствие родового кладбища всадники-стрелки готовы были биться с любым агрессором.

Беда лишь в том, что археологи Геродоту решительно не поверили. Причём, недоверие это коснулось самого широкого круга вопросов. К примеру, древний грек писал, что скифы явились откуда-то из глубин Азии. Меж тем, изучая черепа из наиболее ранних курганов скифского периода, антропологи находили, что их облик вполне местный, восточноевропейский. С древнейших времён обитатели долин Днепра и Дона отличались высоким ростом, массивным строением скелета и черепа и такой характерной особенностью, как повышенная ширина лица. Так вот, изучив черепа европейских скифов видный антрополог академик Валерий Алексеев сообщил следующее: "Это были классические европеоиды, отличающиеся... удлиненной формой головы, относительно низким и широким лицом, довольно массивным скелетом и сравнительно высоким ростом". Какая уж тут Азия!? Типичная Восточная Европа! Отсюда вывод, сделанный академиком Алексеевым: "Скифы не появились в южнорусских степях с юго-востока, как можно думать в соответствии с археологическими и лингвистическими наблюдениями, не появились они и с юго-запада, как заставляет думать приводимая у Геродота легенда об их происхождении, а сложились они на том же месте, где их застает история".

Вообще, то, как Геродот описал скифов, решительно не совпадало с тем, что извлекали из причерноморской земли пытливые археологи. Начнём с того, что, по их мнению, скифов просто не было в степях. В полосе открытых пространств между низовьями Днепра и Дона у берегов древней Меотиды не нашлось ни одного мало-мальски приличного кургана, который мог претендовать на звания царского, как в тот период, когда греческий историк посетил эти места, так и в более ранние времена. Зато все земли вокруг этого загадочного треугольника уже с VIII века до нашей эры вдруг испытали курганный бум. Высокие искусственные холмы возводятся почти по всей Восточной Европе: в Германии, неподалёку от Берлина, на Дунае, на Днестре, по обоим берегам Днепра, в Закавказье и на Северном Кавказе, в Поволжье и на Урале. Словом, почти везде, кроме того места, где должны обитать скифы. Мало того, под этими курганами обнаруживают оружие и детали конского снаряжения скифского типа, а также вещи, оформленные в особом "зверином стиле", очень популярном у этих кочевников. Особенно много курганов раннего периода возникло в предгорьях Северного Кавказа и на Правобережье Днепра. Но и там и там это были не степи, а лесостепи. То есть не открытые пространства, а леса и перелески, с небольшими опушками, лишь порой переходящие в чистое поле. Но и это ещё не все загадки. Обряды, которые применялись строителями лесостепных курганов, лишь очень отдалённо напоминали описанное Геродотом. При этом, в зависимости от местности, они различались меж собой и везде несли отпечаток ритуалов тех народов, что жили в этих краях до прихода скифов. Кроме оружия, похожего на скифское, в могилах под здешними курганами зачастую находят орудия мирного труда, изделия и украшения из серебра и меди, хотя греческий историк, утверждал, что должно быть исключительно золото. В заупокойной трапезе попадаются даже кости свиньи, хотя, по словам автора "Мельпомены", "свиней они не приносят в жертву и вообще не хотят разводить этих животных в своей стране". Человеческих жертвоприношений немного, зато встречаются следы ритуалов, принятых у земледельцев и даже, иногда, остатки кремации.

Выходит, скифы, после возвращения из переднеазиатского похода рассыпались как зёрна гороха почти по всей Восточной Европе. Многие тут же превратились в хлеборобов и свинопасов. Так, к западу от Днепра большая часть ранних курганов, по мнению археологов, была оставлена "скифами-пахарями". А в Дунайско-Днестровском регионе лишь в 2% случаев в могилах под курганами обнаружились части конского снаряжения, зато почти половина захоронений содержала орудия труда. Если это "скифы", то очень странные: пехотинцы, занятые мирными делами. Хоть какое-то подобие кочевого быта демонстрировали учёным только северокавказские курганы. Здесь также попадались вещи ближневосточного происхождения. Наверное, поэтому археологи посчитали, что после возвращения из похода скифы не отправились прямиком в степь, а задержались по большей части в предгорьях Кавказа. Видные скифологи Варвара Ильинская и Алексей Тереножкин, размышляя над проблемой, "пришли к существенному и даже несколько неожиданному выводу, что в период архаики (VII - V веков до нашей эры) на всей территории Предкавказья обитали многочисленные скифские племена. Это был не только плацдарм, откуда скифы отправлялись в походы, но и постоянная зона обитания – здесь находились их кочевья и могилы... Количество архаических скифских памятников не уступает известным в Причерноморье, а по степени концентрации, а часто и богатству, даже превосходит их". Так с лёгкой руки некоторых исследователей скифы превратились в горцев. И не важно, что древние хроники на Северном Кавказе помещают не этих кочевников, а зависимые от них племена: меотов, синдов, сираков и прочих. Раз скифы не обнаруживаются в иных местах, отчего не стать им жителями предгорий?

Карта скифских захоронений в Восточной Европе по Т. Райс

В целом картина ранней Скифии кисти археологов всё равно кажется удручающей. Степей эти кочевники избегают, как чёрт ладана, в остальных местах распылены понемногу среди земледельцев, и тут же попадают под их влияние, причём большая часть всадников-стрелков, возвращаясь из похода, очевидно, цепляется уздечками за отроги Кавказских гор, да там и остаётся. «Получается, – недоумевает исследователь Алексей Романчук, – что степь – не Скифия, и лесостепь – не Скифия в это время». А питерский археолог Андрей Алексеев в сердцах вообще назвал этот период "тёмными веками скифской истории".

Но, позвольте, на этот отрезок времени приходится путешествие в Причерноморье Геродота, который своими глазами наблюдает жизнь греческих колонистов и их соседей-кочевников. Он пробует на вкус воду здешних рек, угощается необычной рыбой "антакией" осетровой породы, ему показывают могилы киммерийцев на Днестре, он любуется днепровской достопримечательностью – огромным бронзовым котлом, отлитым по приказу скифского царя Арианта из наконечников стрел, принесённых ему подданными. Мог ли в таком случае греческий историк так грубо ошибиться – поместить обитателей предгорий Северного Кавказа в степи Приазовья и Крыма?

И потом, в 512 году до нашей эры владыка Великой персидской державы Дарий отправился в свой знаменитый поход на скифов. На тот момент времени персы покорили уже всю Переднюю Азию вплоть до городов ионических греков на побережье Эгейского моря, в том числе, разумеется, и всё Закавказье. Единственной целью данной экспедиции была месть царским скифам за те бесчинства, что они совершили на Ближнем Востоке. При этом Дарий повёл свою огромную армию вокруг Чёрного моря, по землям фракийцев, затем форсировал Дунай, на горловине которого пришлось устраивать импровизированный мост из связанных кораблей. Зачем такие сложности, если скифы, по данным археологов, обитали, якобы, на Северном Кавказе, буквально на расстоянии вытянутой руки от персидских владений? И кто тогда отразил нашествие персов, если в степях Причерноморья, где разворачивались основные события, скифских царских племён просто не было?

Некое подобие того, о чём писал Геродот, появляется на равнинах Приазовья только в конце V-го, а, особенно, на всём протяжении следующего столетия, когда, наконец, археологи провозгласят "Золотой век" Скифии. Курганы возводятся там, где надо – в открытых степных ландшафтах. И теперь это поистине грандиозные сооружения, достойные степных царей – до 350 метров в диаметре, с множеством сопроводительных человеческих жертв, с лошадьми и обилием золотых вещей. Но даже тогда все эти могильники оказались не сосредоточены в одном месте, как должны быть по Геродоту, а разбросаны в разных краях кочевых владений: у днепровских порогов, как на левом, так и на правом берегу; рядом с Доном; в Крыму, неподалёку от Керчи. Ни о каких Геррах и тут говорить не приходится. Не обнаружилось и следов мумификации, о которой так красочно повествовал Геродот. Археологи – народ упрямый, они привыкли верить тому, что добывают из-под земли, тем артефактам, которые можно потрогать руками. Поскольку почти всё, найденое ими в захоронениях того времени, прямо противоречило описаниям Геродота, они посчитали отца всех историков безответственным фантазёром. Судите сами. Вот что, видится археологам: скифов до конца V века в степи не было; Герры не обнаружены; нет мумий скифских царей, да и к чему кочевникам эти египетские обряды?! Следовательно, рассказам грека верить нельзя. Он записывал сплошные байки.

Но в 1993 году археологическая экспедиция под руководством доктора исторических наук Натальи Полосьмак обнаружила в Горном Алтае на труднодоступном плато Укок в типичном скифском кургане Ак-Алаха-1 мумию молодой женщины, умершей два с половиной тысячелетия назад. Она сохранилась благодаря вечной мерзлоте. У основания кургана в условиях высокогорья образуется ледяная линза, она и сберегла до наших дней всю органику захоронения. "Алтайская принцесса", как назвали находку археологи, оказалась далеко не единственной из скифских мумий. Через два года неподалёку было обнаружено ещё одно подобное погребение, покоился в котором мужчина, "Рыжий воин", как его стали именовать за характерный цвет волос. Затем последовали и другие открытия.

Открытую археологическую культуру учёные окрестили пазырыкской, однако, почти сразу было установлено, что состоит она из множества этнических элементов или, если хотите, локальных сообществ, схожих в основных чертах, но разнящихся в деталях. Уникальным был погребальный обряд, практикуемый в горах Алтая – черепа покойных трепанировали, то есть, вскрывали, извлекали мозг, также удаляли внутренние органы, заполняя пустоты смесью шерсти и рубленых веток курильского чая – местного дикорастущего кустарника. Анализ состава, применяемого при бальзамировании тел, показал, что использовались соединения, содержащие ртуть. Волосы погребённых заплетались в косы, укладывались в сложные и высокие причёски с помощью специальных "накосников". Тела были щедро татуированы, причём строго по канонам классического "звериного стиля". Основные персонажи нательных рисунков – лошади, олени и грифоны. Особенно поразило учёных роскошное изображение на груди "Рыжего воина" – взбрыкивающая лошадь с головой грифона, выполненная с поразительным мастерством, делающим честь древним специалистам по татуажу.


Фрагменты татуировки вождя из второго Пазырыкского кургана

Но это ещё не всё – выяснилось, что красители и косметика этих непостижимых "алтайцев" содержали редкие минеральные вещества, доставляемые с Кавказа, Ближнего Востока, из Южной Европы и Восточного Средиземноморья. Словом, сенсация следовала за сенсацией.

Ритуалы тех, кто погребал своих вождей в горах Южной Сибири, оказались куда ближе к описаниям Геродота, чем всё, что встречалось учёным в курганах Северного Причерноморья. Помимо традиционного для евразийской степи убийства слуг и наложниц, захоронений лошадей огненно-рыжей масти, конских масок, находок оружия, включая гориты, типично скифской посуды и украшений – пекторалей и гривен, здесь обнаружилось много такого, о чём историки ранее читали лишь в сочинениях древнегреческого коллеги. Например, им попали в руки скальпы и целиком снятая человеческая кожа. Исследователь Сергей Руденко нашёл в одном из курганов также полный комплект принадлежностей для наркотического сеанса: небольшой шалаш с войлочно-кожаным покрытием, бронзовые сосуды типа курительниц с обожжёнными камнями внутри и обугленными остатками растений, сумку с конопляным семенем. Всё обстояло таким образом, как будто далёкие алтайские племена вознамерились полностью реабилитировать научную репутацию великого историка Геродота.

[ZHAN]

Хорошо бы всё таки разобраться с тем, что происходило на просторах Евразии в начале первого тысячелетия до Рождества Христова. В это время народы, живущие в широкой полосе открытых пространств от дунайских равнин до монгольских полупустынь, вдруг будто накрывает единой огромной волной. Все они уподобляются скифам. Если с чем и можно сравнить широкое и внезапное распространение скифских традиций у северных племён, граничащих с очагами древних цивилизаций от Греции до Китая, так, пожалуй, с эпидемией прилипчивой болезни. Её симптомами повсюду стали появление, во-первых, оружия скифского типа, во-вторых, схожих элементов конского снаряжения и в-третьих, вещей всё того же звериного стиля. Археологи назвали эту троицу "скифской триадой", заметив, что поразила она повально почти всех обитателей евразийских степей и лесостепей, проникнув даже высоко в горы, далеко в пустыни и глухую тайгу. Ну, положим, популярность скифского лука, стрел и горита разъяснить несложно – все желали заполучить самое совершенное оружие тех лет. Точно также похожие уздечки и сёдла ещё можно истолковать повсеместным переходом к всадничеству. Но как объяснить любовь к курганам у тех, кто ещё совсем недавно сжигал тела своих умерших или хоронил их в обычных ямах? Отчего народы, которые до прихода скифов поклонялись солнцу, рисовали солярные знаки на стенках горшков и кувшинов, или отливали серьги в виде солнечных дисков, все разом "озверели", приняли близко к сердцу чужое, ранее неведомое им искусство?

Грифоны терзающие лошадь. Фрагмент золотой пекторали из кургана Толстая могила

Нашествие Зверей означало кардинальную смену религиозных взглядов, своего рода сакральную революцию. Изображение животных при этом оказывается не просто банальным способом украсить рукояти мечей или одежды воинов, это прямой путь к Богам, способ заручиться их покровительством. Крылатые твари: птицы, драконы, грифоны с телом льва и головой орла, огромное количество ещё более странных созданий типа летучих коней и грифобаранов, господствовали в верхнем мире. Под ними располагались хищники. В самом низу находились копытные и иные потенциальные жертвы. Часто изображались сцены терзаний – нападения крылатых тварей или хищников на травоядных, причём, что характерно для этого вида искусства, симпатии художника всегда были на стороне кровожадных существ. Перед нами мир, живущий по очень жестоким законам.

И он заполнял собой всё вокруг, оформлял все предметы войны и быта. Как подметил академик Михаил Артамонов, данный "стиль искусства, органично связан с вещами практического назначения – оружием, конским снаряжением, одеждой, поражающий своей приспособленностью к заранее заданным формам этих вещей, изумительной изобретательностью и использованием пространства, компактностью и экономной чёткостью контуров". Может быть, в связи с трудностью решения этой задачи, выработались некоторые необычные приёмы: крылья, головы, глаза, рога, уши, ноги и копыта зверей приобретали геометрические формы, вопреки правдоподобию могли перемещаться и даже меняться местами. Конечности мчащихся копытных иногда были изогнуты под углом невероятным, что, однако, вместе с тем, создавало впечатление рывка, полёта, движения и отнюдь не портило общей гармонии. Кроме того, одно подчас вписывалось в другое: лапы пантеры, при ближайшем рассмотрении вполне могли оказаться фигурками свернувшихся клубком хищников, а её когти – головами и клювами грифонов. Словом, перед нами глубокий и оригинальный, ни на что не похожий стиль искусства со своими канонами, многие шедевры которого сделали бы честь и современным дизайнерам.

Возникает вопрос: а где, собственно, этот феномен зародился? Откуда началось шествие Зверобогов по Евразийскому континенту? Даже у эпидемии болезни бывает очаг распространения, а уж у религии и подавно обязан быть свой пророк и народ, за ним пошедший. Если Звериный стиль сродни религиозной вере, где же стены его Иерусалима? Долгое время учёные, убеждённые в том, что все достижения приходят с Юга, искали его прародину то в Древней Греции, то в Месопотамии, то даже в Китае.

Историк и археолог Дмитрий Савинов, изучая специфику столь необычного искусства, пришёл к выводу, что большинство его приёмов выработалось как способы нанесения кожаной аппликации. "Таким образом, – пишет этот учёный, – использование кожи, как основного поделочного материала, во-первых определило многие стилистические особенности изображений начального этапа развития скифо-сибирского звериного стиля; во-вторых, ещё раз указывает на его происхождение в степной части Азии, а не земледельческих цивилизаций Ближнего Востока". Однако, степная часть азиатского континента слишком обширна, чтобы считаться очагом распространения нового вида искусства. Где-то здесь должен находиться эпицентр, с которого всё началось. Новые археологические открытия в Южной Сибири, кажется, его обозначили. Руководитель Центрально-азиатской археологической экспедиции Константин Чугунов после одного из сезонов заявил: "Нынешние раскопки в Туве, где были обнаружены памятники рубежа VIII – VII веков до нашей эры, неожиданно подтверждают верность предположений Геродота, поскольку датируются временем, когда скифов в Причерноморье, опять-таки по археологическим данным, не было. Находкам в кургане Аржаан-2 нет аналогов в археологии. Все образцы скифской триады настолько высокоразвиты, что изначально мы даже не могли представить себе, что они созданы раньше, чем в VI веке до нашей эры. Это переворачивает представления об азиатской кочевой культуре: о происхождении и развитии скифского искусства, превосходящего по уровню развития даже современное ему искусство архаичной Греции… Древность находок говорит о том, что скифские племена пришли в Причерноморье из Центральной Азии". Звериный стиль, стало быть, родился на Алтае.

Но могли ли скотоводы, населяющие такое захолустье древнего мира, как Южную Сибирь, породить столь совершенное искусство, сравнимое с высшими достижениями античной Греции? Не обманываемся ли мы по их поводу? Ведь ранее считалось, что это греческие колонисты, жившие на берегах Чёрного моря, точнее тамошние эллинские мастера, в угоду скифской знати и потакая её вкусам, создали данный неповторимый стиль. Что ни говори об особом восприятии мира, но достижения эти тесно связаны и с определённым уровнем ремесла. Без особых навыков и сложных технических приёмов литейщиков и кузнецов никакие шедевры никогда бы не возникли.

Историк Сергей Демиденко, можно сказать, "собаку съел" на бронзовых котлах, столь популярных у всех кочевых народов: от киммерийцев до гуннов. В них варили мясо, кипятили воду и молоко. В скифское время, как полагают некоторые исследователи, даже сжигали семена и цветы конопли, используя их порой в качестве гигантских курительниц. Такой котёл, внешне весьма напоминающий приземистый бокал для вина, несмотря на довольно скромный вид, являлся очень ценной вещью и находят их, в основном, в царских могилах. Причём до появления скифов в ходу у обитателей Восточной Европы – фракийцев и киммерийцев – были клёпанные изделия. Технологии их изготовления, очевидно, связаны с южной Крито-микенской цивилизацией. Литьё, как более совершенный приём, возникает здесь одновременно с вещами Звериного стиля: "Литые котлы появляются в этом регионе на рубеже VIII-VII веков и связаны с передвижениями некоторых групп населения из районов Южной Сибири и Северного Китая". По мнению исследователя, в это время в мире существовало лишь два очага высокой металлургии бронзы. Один сложился на севере Китая в эпоху Чжоу, когда этой страной правили некие "рыжеволосые" варвары, пришедшие из Степи. Другой зародился на Алтае. Хотя формы котлов и там и там похожи, приёмы литья в каждом из центров древней металлургии принципиально отличались: "Техника изготовления сосудов южносибирским способом представляется в этом случае явлением уникальным, поскольку в данный период времени нигде больше в Евразии не встречается". Благодаря этому обстоятельству мы можем отследить продвижение по планете людей, умеющих лить бронзу по методу алтайских мастеров. "Возможно маршрут их маркируют находки литых котлов в Забайкалье, Восточном Казахстане, Средней Азии и Нижнем Поволжье и, наконец, на Северном Кавказе". В раннескифскую эпоху на востоке Европы литые изделия попадаются крайне редко. Однако, "именно в этот период в Северном Причерноморье появляются клепанные котлы, подражающие литым котлам. Данный факт можно рассматривать как несомненное доказательство, с одной стороны, сосуществования коренного и пришлого населения в данном регионе в VIII-VII веках до нашей эры, с другой стороны, как доказательство влияния пришлых мастеров-литейщиков, владевших более сложной и более совершенной техникой изготовления крупных сосудов на местных мастеров, занимающихся металлообработкой".

Литые бронзовые котлы скифской эпохи

Итак, Сергей Демиденко тоже обнаружил пришельцев. Всё оттуда же – из Южной Сибири. При этом его мигранты владели настолько высокой технологией и были столь авторитетны среди местного населения, что аборигены тут же принялись копировать даже такую малость, как форму котлов. Но освоить само литьё так и не сумели. А ведь дело было в том числе и на Северном Кавказе, этот регион считается у специалистов одним из центров древней металлургии. Какой народ мог стать объектом подражания для всех причерноморских племен? Учитывая чьё оружие широко распространяется по континенту, какой вид конского снаряжения становится популярным, чьи художественные приёмы и даже сам способ захоронения заимствуются повсеместно, мы можем смело сказать – этими авторитетными пришельцами, недосягаемыми по уровню технического развития, были скифы.

Интересно, что как только в Скифии наступает Золотой век и царские курганы появляются в степи, как в них тут же, среди прочего погребального инвентаря, обнаруживаются литые бронзовые котлы. Изготовленные именно южносибирским способом. Да и вообще степные могилы оказываются намного ближе к тому способу погребения, что был описан Геродотом, а затем встретился учёным на Алтае. Вокруг курганов находят разбросанные фрагменты конских и человеческих скелетов – следы былого эскорта. Сами могилы с подбоями и катакомбами, внутри – многочисленные сопроводительные жертвы, рядом с конскими черепами лежат маски, "превращающие" лошадей в мифических оленей, которые должны были доставить покойников в иной мир. Озадаченные увиденным археологи, вслед за Андреем Алексеевым, заговорили о том, что "становление классической Скифии (V-IVвеков) может быть связано с определённым импульсом из восточной зоны евразийских степей". В переводе с научного на простой русский язык это означает, что Золотой век скифам принесли некие новые племена, явившиеся сюда в это время с далёкого Алтая. До этого пришельцев вроде бы и не было. И только теперь они обозначились. Но тогда почему эти "мигранты с Востока" выглядели так, как и должны были смотреться многолетние хозяева здешних мест – царские скифы? Ведь все самые ценные находки, хранящиеся в Золотой кладовой Эрмитажа, собственно и представляющие вклад этого народа в мировую культуру, извлечены именно из степных могильников V-IV веков до нашей эры. Посмотрите на гребень из кургана Солоха или золотой сосуд из Куль-оба. По мнению специалистов там изображены сцены скифо-киммерийской войны и легенды о происхождении скифов от Геракла. С чего вдруг кочевникам "новой волны" так близко к сердцу принимать мифологию царских скифов Северного Причерноморья? Да и письменные источники молчат о каких-либо подвижках здешнего населения в этот период.

Скифский гребень из кургана Солоха

Итак, кто же такие скифы? Местные восточноевропейские племена, сородичи киммерийцев, как в том нас долго пытались уверить несколько поколений учёных, или всё же пришлый народ из азиатских глубин, на чём настаивал ещё старик Геродот и на что, безусловно, указывают последние находки археологов? Талантливый питерский антрополог профессор Александр Козинцев, автор оригинальной методики изучения древних черепов, решил взглянуть на проблему скифов по иному. Если его предшественники анализировали скопом все материалы из курганов Северного Причерноморья и приходили к выводу о местных корнях этих кочевников, то этот учёный решил проверить серии из степных районов, отделив их от обитателей иных ландшафтов. И вот, что обнаружил этот исследователь: "Скифы Северного Причерноморья были весьма неоднородны в антропологическом отношении. Наиболее отчетливы различия между степными и лесо-степными группами. По всей видимости, эти группы имели разное происхождение". При этом степные скифы, они же царские скифы Геродота, оказались бесспорно пришлым племенем. В то время как их окружение, обитатели украинской лесостепи, проявили себя типичными восточными европейцами, чьи предки жили в этих же местах задолго до прихода скифов. Это были племена так называемой срубной культуры. Именно их чаще всего считают киммерийцами.

[ZHAN]

Степная серия черепов, изученная Козинцевым, состоит из двух частей. Первая, очень ранняя, принадлежит черногоровской культуре, её не слишком уверенно датируют IX - VII веками до нашей эры. Вторая, довольно поздняя, собрана из курганов Золотого века Скифии, наступившего, как известно, во второй половине V столетия. Внушительный промежуток меж ними, двести с лишним лет, степь, с точки зрения археологов, пустовала. Ни могильников, ни поселений здесь не обнаружено. Степные ландшафты вообще ставят учёных в тупик. Во-первых, они обезлюдели ещё до прихода скифов. Уже с X века до нашей эры количество населения здесь, судя по захоронениям, уменьшается на порядок по сравнению с предыдущей эпохой, когда здесь жили срубники. Затем тут возникают скромные черногоровцы. Хотя их древности выглядят убого и невзрачно, археологи решили, что принадлежат они легендарным киммерийцам. Видимо, по остаточному принципу. Действительно, кто ещё мог колесить в степи того периода? Скифы, согласно летописям, объявятся только через полтора столетия. Тем более, что исчезают черногоровские памятники где-то в середине VII века, когда победоносные всадники-стрелки возвратятся сюда из Передней Азии после своего затяжного похода. Впрочем, часть учёных сразу усомнилась в киммерийском характере этой культуры. После исследований Козинцева со всей очевидностью стало ясно, что это действительно ранние скифы. Вероятнее всего, это та часть кочевых племён (жёны, дети, рабы), что не приняла участие в походах и поджидала возвращения основной группировки: "ближе всех к степным скифам люди, оставившие памятники черногоровского типа. Данная связь заслуживает особого внимания, поскольку черногоровская культура относится к киммерийской эпохе и заполняет временной хиатус между носителями срубной культуры и скифами (IX–VII века до нашей эры). Не исключено, что черногоровцы были не киммерийцами, а непосредственными предками некоторых степных скифских групп".

Александр Козинцев, российский антрополог

Однако, в целом картина по прежнему довольно странная. Царские скифы появляются в Северном Причерноморье в IX веке, задолго до своего грабительского налёта на Ближний Восток, но в где-то в середине VII столетия, когда их сородичи должны были вернуться с награбленным добром, бесследно исчезают. Удивительно, вещи, награбленные в Передней Азии есть, причём попадаются по всему кочевому миру от Днепровской лесостепи до Кавказских предгорий и долин Алтая, а сами победители куда-то запропастились. Их курганов нет в степи в VI веке, нет и в начале следующего столетия. Зато к концу V века в степях, наконец-то, появляются царские скифы. Богатые, процветающие. Внешне очень похожие на бедных черногоровцев. При этом поддерживающие связи с миром сибирских скифов. Спрашивается, где же вы, братцы, всё это время от нас скрывались? А может они и не прятались никуда. Это мы со своими особенностями зрения их не видели. Помните, что археология изучает прошлое не людей, а их вещей. И в этом её слабость. Если кочевники, не возводящие города и храмы, вдруг по каким-то своим причинам надумают и могилы перенести в иные края, каким образом искатели древностей смогут их обнаружить? А никаким. С точки зрения учёных они просто исчезнут. Подобная "неприятность", вероятнее всего, и случилось с царскими скифами. Вот почему в периоды, когда они вернулись из переднеазиатских походов, затем отражали нашествие Дария, а после травили свои байки Геродоту, археологи их просто не видят. А потом вдруг обнаруживают в расцвете и полном здравии.

Но где же прятали свои курганы царские скифы вплоть до Золотого века? Почему они хвастливо заявляли персидскому царю Дарию, что примут с ним бой, если тот обнаружит могилы их предков? Наверняка они знали, что владыка Азии не сумеет этого сделать. Однако, курган в степи – не иголка в стоге сена, его невозможно замаскировать или перенести. Тем более, что оставленные степными скифами надгробные холмы намного превосходят те, что существовали до них. Каждый из этих курганов вздымается над киммерийскими, черногоровскими и прочими древностями, как Гулливер, вознёсшийся над страной лилипутов. Почему же в таком случае повелитель Персии со своей 800-тысячной армией и хвалёной разведкой так и не отыскал ни то, чтобы Город мёртвых в целом, а хотя б одно из царских погребений, ради которого скифы вступили бы с ним в бой?

Но прежде чем ответить на все эти вопросы, давайте попробуем окончательно разобраться с тем, откуда всадники-стрелки пожаловали в наши края. Антрополог Козинцев категоричен: "Связи степных скифов иные. На первом месте – исключительное сходство с окуневцами из Тувы, которое проявляется на всех уровнях и находит соответствие в археологических фактах, свидетельствующих о центрально-азиатском происхождении скифской культуры. Обнаруживается тяготение и к иным тувинским группам. Антропологические связи с "ближним” кочевническим миром (савроматским, сакским) немногочисленны и по своему значению несопоставимы с "дальними” (центрально-азиатскими) параллелями".

Проще говоря, и ранние скифы-черногоровцы и поздние, классического периода степные скифские племена являются выходцами из отдалённейшего уголка Евразии, лежащего на стыке Восточного Казахстана, Южной Сибири, Китайской Джунгарии и Западной Монголии. Здесь в Саяно-Алтайских предгорьях расположено такое количество курганов предскифского и скифского времени, что когда русское население пришло сюда, у него появилась новая профессия – "бугровщик", то есть, копатель "бугров"-курганов. Большинство могильников было безжалостно разграблено этими "чёрными археологами" ещё в царствие Алексея Михайловича, а затем и в правление Петра Великого. О золоте "поганых нехристей" сибиряки слагали легенды. Малая его часть, выкупленная Петром, составила основу знаменитой Сибирской коллекции, большая, после переплавки, обогатила многих крестьян-гробокопателей, превратив их в купцов и промышленников. Но даже то, что осталось нетронутым до наших дней, поразило воображение археологов. Самые ранние здешние курганы не имеют себе равных в Восточной Европе. К примеру Аржаан-1, датируемый IX веком до нашей эры, составлял в диаметре 120 метров. В жертву там были принесены шестнадцать человек и сто шестьдесят низкорослых лошадей, как раз той породы, с которой скифы заявились в Переднюю Азию. В это время в Причерноморье появлялись лишь скромные черногоровские могильники. Лесостепные курганы ещё просто не возводились.

Лев, нападающий на лошадь. Скифская бляшка. Сибирь

Но почему бы тогда не предположить, что поселившиеся в Северном Причерноморье царские скифы, добившиеся признания от всех своих соседей, чему свидетельством широкое распространение их вещей и традиций на территории от Дуная до Монголии, не утратили связи со своей прежней прародиной. Мумификация, им известная, позволяла длительное время сохранять тела умерших вождей. А уважение к ним, порой просто панический страх всех окрестных племён, гарантировали безопасность траурных процессий. Значит, скорбные путешествия с берегов Днепра в долины Алтая были вполне возможны. Игорь Коломийцев в книге "Тайны Великой Скифии", ещё до появления исследований антрополога Козинцева, предположил, что в период своего могущества степные цари Восточной Европы погребались не где-нибудь, а в Саяно-Алтайском регионе. Именно там похоронный обряд полностью соответствовал описанию Геродота, там до дней нынешних возвышаются наиболее грандиозные курганы, там находят вещи, происходящие с Ближнего Востока и бронзовые шлемы греческой работы, так полюбившиеся всадникам-стрелкам. В этих краях, начиная с середины VII века, времени окончания переднеазиатских походов, наблюдается невиданный ранее "демографический взрыв". Питерский исследователь Леонид Марсодолов замечает по этому поводу: «археологические материалы свидетельствуют о крупных качественных и количественных изменениях на Алтае, своеобразном "пазырыкском скачке", а начало VI века до нашей эры, по его словам, "характеризуется на Алтае резким возрастанием числа новых объектов – не просто малых курганов, а больших курганов вождей и их приближённых". Таким образом, судя по могильникам, на Алтае скифских царей оказалось в избытке, а в Северном Причерноморье, где они кочевали, долгое время не обнаруживалось. По мере изучения древностей Сибири всё большее число учёных признаёт Саяно-Алтайский регион в качестве прародины царских скифов. Думаю, пройдёт ещё немного времени и даже самые упрямые археологи примут очевидное – эти непостижимые кочевники, даже проживая в Северном Причерноморье, сохраняли связи со страной обитания предков и предпочитали хоронить своих вождей в тех краях. Традиция эта сохранялась почти до конца V столетия, когда внезапно всё переменилось. Скифы стали погребать царей в уже родной им причерноморской степи. Тех, кто хотел бы узнать о причинах этой внезапной смены обычаев, отсылаю к книге "Тайны Великой Скифии", где все перипетии судьбы этого загадочного народа исследованы куда подробней.

Нас же скифы интересуют не сами по себе, а тем влиянием, которое они оказали на окрестные племена, среди которых, весьма вероятно, находились и предки лесных балтов. Однако, знаменитые всадники-стрелки были не просто эпизодом в истории Восточной Европы. Они создали здесь первую империю. Они многому научили своих соседей. Они, наконец, на правах властителей региона должны были оставить свои гены среди здешнего населения. Поэтому уделим ещё немного внимания скифам. Дело в том, что исследования Александра Козинцева подкинули нам очередную загадку. Он прямо указывает на окуневцев Тувы, как на прародителей царских скифов. А ведь окуневская культура, как полагают специалисты, принадлежала преимущественно монголоидным племенам. Означает ли это, что в первом тысячелетии до нашей эры Европа пережила нашествие монголоидов? И в наших жилах течёт толика их крови? Внимательней присмотримся к окуневскому сообществу, которое считается одним из самых загадочных в истории не только Евразии, но и, пожалуй, всего человечества в целом.

Начать надо с того, что в ещё в конце Каменного, а затем и в Бронзовом веке племена, принадлежащие к большой белой расе, широко распространились по всей Евразии. О "рыжеволосых дьяволах", регулярно объявлявшихся на рубежах империи, рассказывают нам китайские хроники. Тохарские мумии II-I тысячелетия до нашей эры, с прекрасно сохранившимися мягкими тканями, тоже демонстрируют нам белокурых и светлокожих обитателей Северо-западного Китая. Их одежды делались из клетчатой ткани, которые мы традиционно зовём "шотландкой", а говорили они на индоевропейских языках кентумной группы. Южный Урал, Казахстан и Средняя Азии тогда же, как хорошо известно историкам, принадлежали европеоидным кочевникам, предкам иранцев и индоариев. Поэтому учёных не слишком удивили находки в Саяно-Алтайском регионе, где "белые" племена также обосновались давно, по крайней мере, с III тысячелетия до нашей эры. При этом черепа представителей афанасьевской культуры, которую археологи обнаружили на Алтае, чаще всего оказывались массивными и широколицыми, то есть походили на те, что встречаются исследователям на востоке Европы, на Урале и в Средней Азии. По своему антропологическому типу афанасьевцы, стало быть, родственны киммерийцам, иранским племенам и легендарным индийским ариям.

Что касается монголоидов, то основным очагом их распространения изначально было Забайкалье, затем таёжная часть Сибири, откуда эти народы, преодолев Уральские горы, проникали даже на Европейский Север. Упрощая картину, можно сказать, что в те давние эпохи Евразия делилась между представителями двух больших рас следующим образом: открытые просторы и лесостепь принадлежали индоевропейцам, таёжные дебри и тундра – монголоидным охотникам и рыбакам. Алтайский регион, в том числе, Хакассия и Тува, по своему географическому положению естественным образом стал эпицентром древних расовых контактов. С Юга к нему примыкала привольная степь, с Севера подступала тайга, а в долинах, защищённых горными хребтами от холодных ветров и непогоды, вполне можно было заниматься земледелием и отгонным скотоводством. Не удивительно, что здесь оседали выходцы как из степи, так и из лесной глуши. И что они меж собой смешивались. Однако происходившие здесь процессы оказались настолько запутаны, что поставили в тупик исследователей. Первыми обитателями алтайских долин были афанасьевцы – массивные и широколицые европеоиды. Это они, вероятно, начали возводить странные каменные изваяния с головами быков, баранов, хищных птиц или даже обелиски с солнечными ликами. Часто одноглазые или даже трёхглазые. Со множеством щупалец и необычными рисунками по всей поверхности стел. Тогда же археологи нашли здесь особые приборы – курительницы, которые, похоже, широко использовались в неких шаманских ритуалах, а может и не только в них. Знаменитая даже в наши дни Чуйская долина расположена именно в этих краях. И потребление конопли, видимо, имеет тут многовековые традиции.

Окуневская "трёхглазая" стела и петроглиф с "драконом" из Хакасского национального музея

Со второго тысячелетия до нашей эры рядом со статуями Богов, похожих на чудовищ, стали появляться черепа с признаками монголоидности. Причём иногда это была не примесь, а ярко выраженные представители таёжных племён. Тогда археологи стали называть этот этап развития афанасьевского сообщества окуневским. Некоторые даже выделили его в отдельную культуру. Предполагалось, что лесные монголоидные народы потеснили индоевропейцев, но отчего-то сохранили прежние религиозные и бытовые традиции. Обычно так не бывает. Со сменой населения приходят новые обряды. А здесь те же стелы, те же курительницы, тот же похоронный ритуал. Вскоре, археологи заметили, однако, что далеко не все окуневцы стали монголоидами. Среди них были и европеоиды, причём опять-таки в чистом виде. И они поклонялись таким же Богам и пользовались схожими курительницами. Тут уж учёные совсем запутались. Такой странный народ им раньше не попадался.

К началу первого тысячелетия до нашей эры в Минусинской котловине Хакассии проживало преимущественно монголоидное население, в то время как в соседней Туве их "братья по вере" – окуневцы оставались почти исключительно европеоидами. От этих последних, судя по всему, и ведут свою родословную царские скифы. Антрополог Козинцев даже предположил, что ушли они из здешних мест под давлением монголоидов, не желая смешиваться. Поскольку после их ухода европеоидного населения в чистом виде на Алтае уже не остаётся. Зная те расовые процессы, что протекали на просторах Евразии, можно было бы подумать, что "белые" окуневцы – предки степных скифов – происходят от тех массивных и широколицых афанасьевцев, что заложили фундамент этой странной алтайской цивилизации. Но не тут то было. Антропологический тип будущих скифов оказался далёк как от ближних соседей – монголоидов, так и от широко распространённых в степях восточноевропейских вариантов. "Каково же происхождение этой удивительной группы? – вопрошает антрополог Козинцев. – То, что перед нами пришельцы из каких-то очень далеких краев, было ясно с первого взгляда. Но из каких именно? Гохман изучивший данную серию, предположил, что речь может идти о мигрантах из Средней или даже Передней Азии. Однако, как теперь выясняется, археологические данные скорее свидетельствуют об иной прародине – западно-европейской".

Предками для скифского антропологического типа оказались люди времён неолита, жившие на Северо-востоке Германии, в местечке Осторф (IV тысячелетие до нашей эры). Как пишет Александр Козинцев: "Будучи самой древней эта группа может иметь непосредственное отношение к очагу индоевропейских миграций на восток, в частности, к происхождению культур бронзового века Южной России, Украины и гораздо более восточных территорий, вплоть до Центральной Азии. Интересно, что к ней ближе всего не какие-либо европейские группы, а всё та же самая группа из Аймырлыга (окуневцы Тувы). Помимо тувинских окуневцев и очень похожих на них скифов, к неолитическим людям из Осторфа весьма близки ямники с реки Ингулец", а также "катакомбники Нижнего Днепра".

Иначе говоря, питерский исследователь обнаружил очень специфичный европейский тип, узколицый, не такой массивный, в принципе скорее напоминающий нынешних западноевропейцев, но всё же существенно отличающийся рядом особенностей как от них, так и, ещё более, от собратьев с востока нашего континента. Этот антропологический вариант уникален, поскольку более в Европе нигде не встречался. Зато стал попадаться в степи. Можно только догадываться, каким непостижимым ветром этих необычных охотников и собирателей из Германии занесло на Восток, но с III тысячелетия до нашей эры они пребывают среди прочих индоевропейских обитателей Великой степи, раскинувшейся от дунайских равнин до монгольских полупустынь. Причём чаще всего обладатели уникальных черепов попадаются в двух местах: либо в низовьях Днепра, либо в предгорьях Алтая. Как будто у этого народа было две прародины и он никак не мог решить, какую выбрать. Сначала, где-то в III тысячелетии они появляются в образе ямных племён с берегов реки Ингулец, правого притока Днепра, в самых его степных низовьях. Во II тысячелетии, в катакомбный период, эти люди кочуют в районе реки Молочной, то есть рядом, но уже на Левобережье Днепра. Чуть позже, под давлением соседей они оказались в степном Крыму. Затем в здешних местах исчезают, одновременно появляясь на Востоке Казахстана в районе озера Зайсан и у истоков Иртыша. Далее этот тип черепов становится основным у европеоидов окуневской культуры Тувы. И уже в виде царских скифов, преследующих киммерийцев, данное племя победоносно вернётся на территорию прежней прародины – в степные районы Приднепровья и Крыма.

Не могу утверждать, что эти люди помнили прежние обиды, жаждали отомстить срубникам-киммерийцам, некогда изгнавшим их пращуров из Приднепровья, или ставили своей целью возвратиться в те же места, где жили их предки. Это было бы слишком смелым предположением. Но одно ясно – они были невиданными гордецами. Прожить в таких закоулках евразийских степей не одно тысячелетие и при этом сохранить чистоту антропологического вида, есть нечто необычайное. Они не желали смешиваться ни только с монголоидами, но даже с индоевропейцами других типов, а это значит, данное племя на всех смотрело свысока, считая себя избранным.

[ZHAN]

Империя Арианта

Теперь, когда мы уже многое знаем об исторических судьбах скифского племени, зададим себе важный вопрос: на каком собственно наречии должны были разговаривать эти кочевники? Со времён Соболевского, а затем и Абаева в лингвистике господствует представление об ираноязычности скифов. Пока их предполагали близкими родственникам киммерийцев, выходцами из недр срубного сообщества, эта гипотеза казалась незыблемой. Но давайте вспомним, на чём она основана? Василий Абаев взялся составлять словарь скифского языка, используя данные родного ему осетинского, индийские Веды и персидскую Авесту. Хотя такой подход изначально предоставлял ему широкие возможности для всяческих натяжек и ловких манипуляций, более-менее убедительно этому исследователю удалось истолковать около тридцати процентов скифских слов, львиную часть из которых представляют имена вождей и царей. А ведь они у всех народов обычно восходят к далёким корневым основам, общим для всех индоевропейцев. Иначе говоря, если взять тех же древних греков и их имена, то из них треть тоже смело можно признавать "иранскими".

Чтобы придать своим исследованиям масштабность, Абаев стал рассматривать не только достоверно скифские названия, что встречаются в сочинениях древних авторов, но и имена с могильных камней греческих кладбищ Боспорского царства, Танаиса и Ольвии, показавшиеся ему "варварскими". При этом настоящие скифы, хоронившие вождей под курганами, разумеется, никаких могильных надписей не оставляли. Тем более на погостах эллинских колонистов. А имена, принимаемые лингвистом в качестве "скифских", скорее всего, принадлежали более поздним сарматам, которые не гнушались селиться в причерноморских колониях и смешиваться с местным населением. Поскольку сарматы действительно говорили на диалекте иранского языка, доказать речевое сходство подобных "скифов" с персами, индоариями, а, тем более, осетинами Абаеву оказалось несложно.

Но как объяснить, к примеру, то обстоятельство, что из семи известных скифам богов, упомянутых Геродотом, только два имени можно, пусть и с превеликим трудом, вывести из иранских. Что названия крупнейших скифских рек: Тираса, Борисфена, Танаиса никому из исследователей не удалось внятно истолковать. Сравните их с соответствующими сарматскими: Данастр, Данапр, Дан, где чётко слышится иранский корень. Точно также не нашли соответствий в иных языках наименования скифских видов оружия: "акинак", "сагариса" и "горит", а названия скифских сливок "бутир", упомянутое Псевдо-Гиппократом, скорее напоминает германское "бутер" - "масло", чем что-либо иное.

Индоиранская семья языков, её иногда не совсем верно именуют "арийской", сложилась где-то в сердце евразийской Степи. Исследователи указывают на Поволжье, Южный Урал, Казахстан и Среднюю Азию как возможный центр данного речевого сообщества. Чаще всего археологи видят предков индоиранцев в племенах срубников и андроновцев, живших на указанной территории. Однако, считать, что все степные индоевропейцы, обитавшие в пространстве от Монголии до Дуная, должны быть непременно иранцами по языку, так же непростительно наивно, как полагать всех обитателей Европы немцами, а всех азиатов – китайцами. На просторах Великой степи во множестве водились самые разноязыкие племена. Примером чему служат тохары, кочевники Северо-западного Китая, у которых было целых два наречия, оба кентумных. Кроме того, степные равнины по ходу исторического процесса исторгли из недр своих и другие известные науке народы: хеттов, пришедших в Малую Азию откуда-то с Северного Кавказа; ахейцев и дорийцев, явившихся на Пелопоннес и острова Эгейского моря с дунайских берегов или даже из Северного Причерноморья; предков армян, обосновавшихся в Закавказье после длительного пребывания где-то на востоке Европы. Их языки тоже обнаруживают определённую степень родства с иранскими, тем не менее они признаются вполне самостоятельными ветвями на индоевропейском древе. Отчего же отказывать в подобном праве скифам? Почему аналогично не могут обстоять дела с их речью? Когда антрополог Козинцев обнаружил две прародины скифов, одну на Днепре, другую на Алтае, обе на большом удалении от эпицентра формирования индоиранских наречий, он тоже озадачился: "Соответственно, вопрос о том, когда и где предки скифов стали ираноязычными, остаётся открытым". Но инерция научного мышления не позволила ему признать очевидное – скифы, исходя из мест их происхождения, просто не могут быть иранцами по языку.

А то что у процентов тридцати их имён, не более, находятся общие корни с индоиранцами свидетельствует лишь об индоевропейском характере их речи. Мы судим о языках предков взобравшись на самую вершину развития общего дерева. И с такой высоты меж ветвями зияют пропасти. В то время как люди, жившие в первом тысячелетии до нашей эры, находились ближе к общему стволу, а значит, гораздо лучше понимали друг друга. Порой даже без переводчиков. Впрочем, судите сами, Геродот, перечисляя скифских богов, упоминает что имя Зевса у кочевников Папай. От себя историк добавляет, что оно более правильное, чем у греков. Очевидно, греческий автор прекрасно сознаёт, что имя скифского бога происходит от индоевропейского корня со значением "отец" (сравни русское "папа"). Бога войны, скифы, как и греки, называли Ареем. Тоже, как видим, толмач не нужен, корень "ариа", что значит "воин", вполне очевиден. То есть из семи скифских богов два оказались вполне себе "греческими", равное количество сходства, как и с иранцами. Значит ли это, что скифы изъяснялись с эллинами на одном языке!?

Не менее внушительно, чем скифо-иранские выглядят скифо-тюрские параллели. Например, жена Папая у кочевников именовалась Апи. По тюрски "апа" – "мать". Вполне логичным выглядит предположение, что супругу бога-Отца скифы действительно звали Матерью. Мужчина у всадников-стрелков звался "эор", у тюрков "ойор", "эйр" означает "народ". Представление о народе, как сборище всех мужчин, типично для большинства древних племён. В интернете развернулись настоящие баталии между "тюркистами" и "иранистами" за право родства со скифами. Лингвисты, правда, категорически отрицают любые потуги произвести скифскую речь от тюрской. В прототюрском языке слова никогда не начинались на "М" или "Л". В то время как у скифов распространены такие имена, как Мадий или Липоксай. Однако, совсем сбрасывать со счетов скифо-тюрские изоглоссы, думаю, не стоит. Прототюркское наречие возникло у монголоидных племён алтайского региона. Скифы, как теперь нам о них известно, тоже выходцы из этой части Азии. Вполне вероятно, что европеоидные племена окуневской культуры (предки скифов) основательно обогатили лексику монголоидных народов, сменившей их на той же территории (пратюрков). Кстати, в прототюрскском языке обнаруживается значительное количество тохарских слов. Обнаруженные связи, впрочем, не удивительны, если учесть, что очаги формирования всех трёх наречий находились на крайнем востоке Великой степи.

Золотая обкладка к скифскому гориту. Чертомлыкский курган, 4 век до н.э.

Что касается самих попыток установить языковое родство сравнением древних имён, то таким способом можно доказать близость почти любых народов нашей планеты. Людям, жившим в первом тысячелетии до нашей эры были, безусловно, понятны как прозвища скифских царей Арианта и Ариапифа, так и греческого историка Арриана и философа Пифагора, не говоря уже о готском вожде Ариархе или фракийском предводителе Спаргопифе. Признаем же, наконец, очевидное – скифы говорили по-скифски. То есть на вполне отдельном индоевропейском языке, лишь отдалённо родственном иранским, греческим, фракийским и иным наречиям нашего семейства.

Хотелось бы не только знать о связях скифского языка, но и определить зону его влияния. Полагаю, нам важно видеть границы империи скифов, внутри которой воздействие кочевников на окружающие их племена без преувеличения было огромным. По преданию, рассказанному Геродотом, скифский царь Ариант, желая установить количество своих подданных, приказал каждому из них, под угрозой смертной казни, принести по одному наконечнику стрелы. Из собранной таким образом бронзы он велел отлить котёл. "Кто не видел этого сосуда, – будничным тоном повествует далее древнегреческий автор – тому я его опишу: он свободно вмещает 600 амфор, а толщина этого скифского сосуда шесть пальцев". Знал бы отец всех историков, какие бурные дебаты разразятся в учёной среде вокруг упомянутой им достопримечательности, которая, кстати, не слишком поразила его воображение, он, пожалуй, уделил бы скифской диковинке больше внимания и места на страницах своего сочинения. Дело в том, что вес одного наконечника стрелы археологам известен – около 4 с половиной граммов. Форма скифского котла тоже хорошо знакома. Хотя такие меры, как "палец" и "амфора" и разнились в тех или иных городах Греции, всё же стало возможным вычислить, с определёнными допусками, и размеры гигантского сосуда и количество использованных для его литья наконечников, а, следовательно, и число подданных царя Арианта. Вот только полученные данные оказались настолько шокирующими, что историки отказались в них поверить. Выходило, что колоссальный котёл, толщина стенок которого достигала 11-13 сантиметров, а вместимость составляла 12-20 тысяч литров, должен был высотой равняться, как минимум, полутораэтажному дому, а количество подвластных скифским вождям воинов при этом колебалось от 3 с половиной до 15 миллионов человек.

Бронзовые наконечники стрел скифской эпохи

"Этого не может быть!" – в один голос заявили все маститые учёные современности. Их возражения, при этом, в сущности сводились к следующему. Во-первых, такой гигантский сосуд скифы просто не были в состоянии отлить, ибо даже цивилизованные греки в тот момент времени не располагали подобными возможностями. Во-вторых, в Северном Причерноморье просто не могло проживать такое количество народа. Им там было не прокормиться. В-третьих, армия Дария, отправившегося походом в Скифию, насчитывала, по разным данным, от 700 до 800 тысяч воинов. Скифы на первом этапе войны уклонялись от открытых столкновений с ней, предпочитая изматывать полчища персов партизанскими вылазками. Значит, у них не было сколь-нибудь равного войска.

Но назовите мне хоть одну причину, побудившую солгать древнего историка?! Ведь он рассказал не о каком-то чуде, случившемся на краю Земли, куда никто из цивилизованных людей добраться не может. Геродот повествует о достопримечательности, которую, кроме него, своими глазами могли созерцать тысячи эллинов. Сам тон рассказа – "кто не видел этого сосуда, тому я его опишу" – свидетельствует, что котёл наблюдали многие. Зачем же греку из Галикарнаса рисковать своей репутацией среди эллинов ради прославления каких-то варваров? К тому же сам факт отливки котла не слишком поразил Геродота, он пишет об этом вскользь, мимоходом, куда больше его восхитили переднеазиатские подвиги скифов или их победа над Дарием.

Теперь о технических возможностях. Долгое время историки полагали любых кочевников отсталыми и дикими в сравнении с земледельцами Юга. Именно оттуда, по мысли учёных, должны были приходить к обитателям степей все дары прогресса. Новые археологические данные всерьёз этот тезис пошатнули. Древние металлургические центры, обнаруженные на Южном Урале и на Алтае, находились на значительном удалении от ближайших цивилизаций – Ирана и Китая. А технологии, там применяемые, вообще, не имели в мире аналогов. Стало быть, металлообработка возникает у кочевых племён независимо от их южных соседей, и достижения степняков на этой стезе порой превосходят успехи последних. Скифы, как мы уже знаем, принесли с собой на восток европейского континента из алтайского региона многовековые традиции обработки бронзы. В начале первого тысячелетия до нашей эры ни металлурги Северного Кавказа, ни их иранские или греческие коллеги не владели столь совершенными техническими приёмами. В свете сказанного отливка гигантского сосуда толщиною в шесть пальцев уже не кажется чем-то фантастическим. Мы, вообще, порой склонны снисходительно взирать на возможности древних. А ведь это они, а не какие-нибудь инопланетяне, построили Стоунхендж, возвели величественные пирамиды Гизы и Великую китайскую стену. Полагаю, не стоит недооценивать и скифов, воздвигавших курганы диаметром 350 метров и высотой выше пятиэтажного дома.

Нам не ведомо, отливался ли столь чудовищных размеров сосуд действительно из собранных наконечников стрел, или это всего лишь легенда. Замечу, впрочем, что цари тех далёких времён тоже были всего лишь людьми с присущим им любопытством. Поэтому сюжет о том, как великий предводитель заставляет своих людей принести по камню, по горсти земли, или, как в данном случае, по стреле, так популярен у всех народов, ещё не знавших премудростей переписи населения. Интересно другое – Геродот, наблюдая размеры котла, не сомневался, что подданных у скифского царя было великое множество. С его точки зрения, степные императоры лишь немногим уступали владыкам Персидской державы по числу земель и подвластных народов. Дарий, как известно, отправился в Скифию во главе 800-тысячного войска. Не следует, однако, считать, что это была вся его армия. Экспедиционный корпус для действий на чужбине никогда не превышает трети или четверти всех находящихся на военной службе. Всегда остаются гарнизоны, тыловые части, резервы, вспомогательные подразделения, силы соблюдения правопорядка и прочее. Думаю, общее число вооружённых людей в государстве Дария могло составлять более внушительные цифры: два – два с половиной миллиона человек. А ведь перед нами типичная деспотия восточного типа, где кроме правящих персов, поголовно вооружённых, большинству иных народов и племён не дозволялось иметь значительное войско, во избежание восстаний и попыток захвата власти. Вряд ли на местах к военной службе привлекали более, чем каждого десятого мужчину. Кому то ведь надо было пасти скот и обрабатывать поля, чтобы прокормить эту прорву солдат и их властолюбивых предводителей. Таким образом, общее количество мужского населения Персидской державы можно смело оценивать в пределах от 20 до 30 миллионов человек.

Покажется ли нам теперь запредельным количество подданных скифского царя в три с половиной миллиона? Ведь в их число также входят и мирные земледельцы, которых всегда большинство, и дети кочевников мужского пола, и дряхлые старики. Это количество подданных, даже с учётом повышенной мобилизации у самих всадников-стрелков, даёт армию предельным числом в 400 тысяч человек. Из которой в одном месте можно сосредоточить не больше 300 тысяч. А теперь зададимся простым вопросом – могло ли быть меньше войско кочевников, чтобы обратить в бегство полчища Дария?

Другое дело, что представляла из себя Скифия в таком случае? Невозможно рассматривать в данном качестве только степную полосу Нижнего Поднепровья, Приазовья и Крыма, где проживало царское племя. Там для этих миллионов места бы просто не хватило. Впрочем, уже Геродот видит Скифию иначе. Она у него включает не только царственных кочевников, но и все подвластные им племена. Отец всех историков представлял себе эту страну в виде квадрата, лежащего своим основанием на берегах Чёрного и Азовского морей. Каждая сторона данной геометрической фигуры, по мнению греческого автора, была протяжённостью в 20 дней пути или 40 тысяч стадиев – около 740 километров. Как ни крути, как ни поворачивай квадрат, внутри него непременно окажется практически вся территория нынешней Украины, а также часть южной Белоруссии и западные области России. Меж тем, в другом месте своего сочинения Геродот сообщает, что владения скифов доходили до реки Танаис (Дон), то есть эта сторона четырёхугольника лежит не как ей положено, под углом в 90 градусов, а значительно отклоняется к Востоку, превращаясь в зигзаговидную линию. Но и это ещё не всё. Археологические изыскания показывают, что скифоидное население, тесно связанное с Северным Причерноморьем, обитало не только на правом берегу Дона, но и по его левым притокам – Воронежу и Битюгу. А это значит, что реальная Скифия включала в себя почти всю Южную Россию, за исключением, быть может, Поволжья. Идём далее. За Танаисом проживали, по Геродоту, савроматы. Племя это, однако, по первому зову скифов приходит им на помощь в войне с персами. Очевидно, что оно находится в некой вассальной зависимости от скифских царей. Что касается других народов Северного Кавказа, таких как меоты, то многие античные авторы прямо указывают на их подчинённость скифам. А распространение в регионе скифского оружия и обрядов до такой степени, что некоторые археологи посчитали этот край главной базой данного племени, позволяет говорить о том, что это тоже неотъемлемая часть Скифии. Следовательно, влияние степных царей доходило на Юге до Кавказских гор, охватывая также значительную часть междуречья Дона и Волги. Как далеко простиралась на Восток реальная власть Арианта, мы не знаем, но то, что некие скифы обитали в Средней Азии, историкам хорошо известно. Не говоря уже о том, что, как мы установили, сами всадники-стрелки считали своей вотчиной даже далёкий Алтай. А теперь взглянем на карту. Так ли мала Скифия, чтобы прокормить 3-4 миллиона жителей мужского пола?

А ведь в эту эпоху, как обнаружили археологи, население обитавшее внутри Скифского квадрата переживает невиданный бум. Ни то что ранее, и тысячу лет после того Украина и Южная Россия не будут знать подобного процветания и изобилия. Впрочем, судите сами: только в Приднепровье историки обнаружили 260 городищ и почти 1000 селищ. Это много больше, чем было во всей Киевской Руси XII-XIII столетий. На Дону, который считается восточной периферией скифского царства находилось более 40 городищ и порядка 300 селищ. Плотность поселений, к примеру, по реке Воронеж, превышала современную.

Конечно, не все города скифской поры были значительными центрами. Встречались и скромные населённые пункты, площадью в несколько гектаров. Но были и настоящие гиганты. Так Немировское поселение располагалось на ста гектарах, Мотронинское на двухстах, Трахтемировское на пятистах. На правом берегу Днепра всех превзошло Большое Ходосовское городище, оно раскинулось на южной окраине украинской столицы аж на двух тысячах гектаров. Для сравнения: площадь укреплённой части древнего Киева – матери русских городов – составляла 360-380 гектаров. Но и Большое Ходосовское, оказывается не стало пределом. В левобережной части археологам повстречались настоящие монстры – сравнительно хорошо изученное Бельское городище на Ворскле занимало четыре тысячи га, а малоисследованное Каратульское под Переяслав-Хмельницким, вообще, шесть тысяч. При этом не только небольшие городки, но и обнаруженные супергиганты были хорошо укреплены. Общая протяжённость обследованных валов Бельского городища составляет 35 километров. Даже сейчас насыпи кое-где достигают высоты 8 метров, при ширине от 25 до 35 метров, глубина сохранившегося рва 7 метров, ширина – 8. Надо заметить, что некоторые укреплённые районы были обнесены двойным рядом валов и рвов, во многих местах создавались ещё и внутренние цитадели. Ничего подобного в Европе того времени просто не имелось. Самые крупные кельтские укрепления – оппидумы – занимали площадь 650-400 гектаров, в десять раз меньшую. Древнегреческий город Ольвия, фактически главный опорный пункт эллинов в Причерноморье, располагался на 50 га. Меньше сотой части Каратульского городища! Одна лишь внутренняя цитадель Бельского укрепления занимала 65 гектаров.

[ZHAN]

Обнаружив на Днепре подобную "Страну городов" за тысячу лет до возникновения Руси, историки и археологи из всех сил принялись доказывать, что создателями этих гигантских сооружений были местные земледельцы, разумеется, предки славян. Особенно усердствовал по данному поводу академик Борис Рыбаков. Его как и многих других "патриотов" не смутило то, что практически все поселения располагались, по Геродоту, непосредственно внутри Скифского квадрата, то есть оказывались неотъемлемой частью Скифии. Более того, древнегреческий автор прямо называет население этих мест "скифами-пахарями" и "скифами-земледельцами". Ну и что, парировали, искатели предков, значит именно под этим псевдонимом греки знали славян. Которые построили укрепления специально для защиты от степных налётчиков, в первую очередь, скифов. Данные крепости и позволили славянам-земледельцам отстоять свою независимость от кочевых соседей.

Что ж, давайте разберёмся с тем, кто мог создать эти городища-великаны и кто же непосредственно в них жил. Геродот, описывая царских скифов, заметил, что остальных "скифов" они считают "рабами". Впрочем, те кочевники и хлебопашцы, что попали в разряд зависимых от степных царей, всё же были, видимо, по статусу несколько выше домашних рабов, поскольку последних, по свидетельству того же автора, степняки просто ослепляли. При этом в расширенную категорию "скифов-рабов" Геродот включал лишь те племена, что говорили с царственными кочевниками на одном языке, носили схожие одежды и исповедовали такие же обычаи. Тем не менее их положение внутри скифского царства всегда вызывало у эллинов жалость, смешанную с презрением. Философ Клеарх Солийский, осуждая скифов за надменность и жестокосердие, пишет буквально следующее: "Они предавались роскоши, как никто другой, вследствие удач во всем, богатства и прочего благосостояния… Предавшись же роскоши и притом весьма сильно и устремившись первыми из всех людей к тому, чтобы жить роскошно, они дошли до такой степени жестокости и высокомерия, что у всех людей, с которыми вступали в сношения, стали обрезать концы носов. Потомки этих людей, удалившиеся с родины, еще и ныне имеют прозвище от того, что те претерпели. Женщины же их татуировали тела женщин фракийцев, живших вокруг них к западу и северу, накалывая рисунки булавками. Отсюда много лет спустя пострадавшие и униженные таким образом женщины фракийцев особенным образом изгладили следы несчастья, расписав и остальные части тела… Над всеми же они господствовали так надменно, что рабское служение у них, ни для кого не бесслезное, перенесло и в последующие поколения выражение "от скифов", показывающее, каково оно было".

Обратите внимание, что Клеарх, бичуя издевательства скифов над зависимыми от них племенами, называет фракийцами не только западных, но и северных их соседей, то есть тех самых скифов-пахарей и земледельцев. Действительно, до прихода алтайских кочевников на этих землях обитали племена черногоровской культуры, самым тесным образом связанной с миром фракийских народов. Эта связь не оборвалась и с приходом скифов. Многие обычаи местных земледельцев берут своё начало из Балкано-карпатского региона. Например, вылепленные из глины культовые фигурки животных и человекоподобных существ часто помещались на алтари в городищах скифов-пахарей. Сами глиняные жертвенники также оказываются при этом точными копиями фракийских. Глиняные хлебцы или "зёрна счастья", как называют их учёные, распространённые по всей скифской Лесостепи, тоже считаются фракийской традицией. Почти во всех городищах обнаруживают "зольничные кучи", обычай идущий ещё от чернолесцев и встречавшийся у многих фракийских народов. Видный украинский археолог Борис Шрамко, долгие годы изучавший знаменитое Бельское городище, пришёл к следующим выводам: "Все это не оставляет сомнений в том, что на Бельском городище в VII–III веках до нашей эры часть населения имела культуру, показывающую его связь с фракийским этносом, близкую к культуре северных фракийцев". И это при том, что само поселение находится на Левобережье, в бассейне Ворсклы, то есть на значительном удалении от Карпато-дунайской прародины фракийцев. На правом берегу Днепра присутствие фракийцев среди скифов-пахарей ещё более весомо. Но даже здесь, по Шрамко, оно вполне ощутимо: "Различные свидетельства, указывающие на существование фракийской культуры у части населения Бельского городища, хорошо подкрепляются неоднократными находками на Восточном укреплении этого городища специфической керамики, изготовленной с помощью гончарного круга, в то время как господствует здесь более простая керамика ручной лепки. Такую специфическую керамику Смирнова обоснованно считает северофракийской". Другую часть населения знаменитого города-великана украинский археолог полагает потомками греческих колонистов: "Имеющиеся данные свидетельствуют о наличии в составе этого поселения сильно варваризованных греков ("эллинов в древности", по определению Геродота)". Учёный находит в Бельском городище остатки деревянных греческих храмов, вещи и украшения с изображением эллинских богов, а также осколки амфор из самых разных центров античного мира. Надо сказать, что лесостепные поселения скифской эпохи, хотя они расположены в широкой и длинной полосе от Ужгорода на Западе до Воронежа на Востоке демонстрируют нам практически единую культуру своих обитателей. Похоже, это население сложилось на основе чернолесских фракийских племён, кое-где разбавленных потомками греческих колонистов. Как видим, о славянах или даже балтах в приложении к скифам-пахарям говорить не приходится.

Украинский археолог Борис Шрамко

Пару слов о "независимости" "Страны городов" от скифов. На всей её территории, в том числе в непосредственной близости к стенам укреплений, расположены тысячи курганов. При этом покоящиеся там цари, хотя отличались от степных царских скифов, не сходны в антропологическом плане и с фракийско-эллинскими обитателями укреплённых поселений. Воины под курганами с типично скифским оружием в руках были высоки ростом с массивными черепами и широкими лицами. Словом, типичные восточноевропейские кочевники. Несомненно, они правили здешними аграриями, чему свидетельством следы земледельческих ритуалов в их могилах. При этом предводители "скифов-пахарей" были явными потомками киммерийских племён, в то время как подвластный им "народ", в основном, происходил от давно живущих в здешних местах земледельцев фракийского толка. Очевидно, скифы, придя в эти края, застали здесь империю киммерийцев в готовом виде, где кочевники уже успели поработить земледельцев. Новые завоеватели не стали разрушать это сообщество, но лишь возглавили его. Скифы считали своими рабами киммерийцев, те в свою очередь имели собственных подданных из числа покорных фракийских пахарей и ремесленников.

Впрочем, скифское влияние на обитателей здешних мест не ограничилось лишь появлением курганов в окрестностях поселений. В некоторых лесостепных городищах обнаружены останки чаш из черепов и следы человеческих жертвоприношений. Встречаются также глиняные свидетельства знакомства местных обитателей с мифом о Таргитае: лепные плуги с ярмом, чаши и секиры. Ярким доказательством зависимости местного населения от степняков служит и тот факт, что ремесленники лесостепных городищ создавали вещи в Зверином стиле, многие из которых производились явно по заказу царственного племени. Здесь найдены не только вещи, попадающиеся археологам в курганах степных кочевников, но даже формы для отливки таких типично скифских украшений, как, например, изображение лежащего оленя с подогнутыми ногами. Сами городища-великаны, кроме довольно скромных по размерам частей, где находились, в первую очередь, дома и мастерские ремесленников, имели огромные внутренние пространства, где никаких строений не найдено. Исследователи полагают, что в летнее время года, когда от жары выгорала трава на степных пастбищах, сюда могли прибывать скифы вместе со своими стадами. Именно для размещения конских табунов и овечьих отар понадобилось, по мнению ряда учёных, обносить валами столь внушительные площади. Ведь с точки зрения военного дела, чем протяжённей стены, тем сложнее их оборонять и более внушительный гарнизон для этого нужен. Разумеется, сами немногочисленные обитатели гигантских городищ, жившие в небольшой их застроенной части, не могли держать оборону многокилометровых укреплений самостоятельно.

Обломок литейной формы для скифской бляшки, изображающей оленя. Найден в Бельском городище ( по материалам Б. Шрамко)

Те, кто доказывает, что городища построили мирные земледельцы для того, чтобы отбиваться от хищных степняков, никак не могут объяснить также, отчего бурное строительство крепостей, ранее в здешних местах невиданное, началось одновременно с появлением на востоке Европы курганов и вещей в Зверином стиле, то есть с приходом скифов. И заканчивается оно практически мгновенно, как по мановению волшебной палочки, как только скифы исчезают. Кроме того, городища, во всём подобные лесостепным, обнаружены и в скифской степи. Таково Каменское вблизи днепровских порогов или Елизаветовское возле устья Дона. Земледельцев там не было, но укрепления возникли.

Украинский археолог Борис Шрамко справедливо заметил: "Направить массу людей на постройку такой большой системы укреплений, собрать и вооружить гарнизоны городищ, организовать их снабжение всем необходимым, постоянно поддерживать в хорошем состоянии деревоземляные укрепления (то есть ремонтировать их не реже чем в 20–25 лет) можно было лишь при наличии централизованной власти в период государственного образования". Но единственным централизованным государством на востоке Европы, о котором слышали античные авторы, было Скифское царство.

[Richthofen]

Ой, Жан, Вы знаете, у нас такой огромный материал был по скифам, хотя это не моя тема была, но...С ума сойти, я признаюсь, не все прочла, но обязательно ознакомлюсь, интересно очень. Я имею в виду в Кракове, мы очень долго проходили о Залмоксисе, он был учеником Пифагора, скифом, у себя на родине распространял учение Пифагора. Геты считали его Кроносом и приносили ему жертвы.

[ZHAN]

Оборотни и людоеды

Я не колеблясь утверждаю, что среди упомянутых Геродотом северных соседей скифов не только невры на Волыни и Киевщине, но, вероятно, и будины, обитавшие между Днепром и Доном, и даже скифы, именуемые и пахарями, и земледельцами и помещенные Геродотом к северу от собственно степных областей между верхним Бугом и средним Днепром, были, несомненно, славянами...

Любор Нидерле, чешский учёный-славист, "Славянские древности", 1901 год.

Скифская империя оказалась государством далеко не простым. Во-первых, она объединяла под общим названием "скифы" очень разные племёна: кочевые и оседлые, местные и пришлые, мирные и воинственные. Во-вторых, сама империя весьма напоминала по структуре торт "наполеон" – слишком много слоёв ушло на её "выпечку". Уже при самом первом, поверхностном взгляде обнаружились как те, кого ожидали увидеть, без кого она не могла состояться – царские скифы, "самое доблестное и многочисленное племя"; так и те, о существовании которых учёные долгое время даже не подозревали. Выяснилось, что воины, похороненные в лесостепных курганах, археологи поначалу именно их полагали скифами, на самом деле отличались от степняков, но в тоже время не были схожи и с подвластными им земледельцами. Для Геродота и покоившиеся под искусственными холмами и жившие рядом с ними в городищах одинаково звались "скифами-пахарями". Мы же будем именовать первых потомками киммерийцев, а вторых – наследниками чернолесцев, памятуя о раздельном происхождении каждого из этих слоёв и существенной антропологической разнице меж ними. Кроме того в империи обитали ещё "скифы-кочевники, ничего не сеющие и не пашущие", вероятнее всего, некие скотоводы, толи пришедшие из Азии вместе со скифской миграционной волной, толи застигнутые ею в Северном Причерноморье, но отличные от киммерийцев. Их статус не слишком ясен. Вероятно, они поставляли к столу царей продукты животноводства, однако, могли принимать участие, на правах вассалов, и в скифских походах.

На берегах Черного и Азовского морей располагались греческие колонии, обитатели которых тоже находились в Скифии на особом положении. Они не являлись подданными скифских царей напрямую, однако, за покровительство со стороны всадников-стрелков причерноморским эллинам приходилось регулярно выплачивать оговоренные суммы. Кроме того, в случае возникновения внешней угрозы колонисты действовали вместе со скифами, как их верные союзники. Впрочем, к эпохе Геродота в окрестностях Ольвии, а равно иных греческих городов побережья уже появились люди, которых этот историк называет "микс-эллинами" или, в другом переводе, "эллинскими скифами". Несомненно, это потомки переселенцев, смешавшихся с местными племенами. Иногда, их даже выделяют в качестве отдельных народов, к примеру, каллипидов и ализонов. О последних сказано: "Они наряду с каллипидами ведут одинаковый образ жизни с остальными скифами, однако, сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом". Вероятно, кроме отличий в продуктовом наборе, другой разницы со скифами-земледельцами у этих племён, обитающих по берегам Южного Буга, древнегреческий автор не усмотрел. Тем более, что владения скифов-пахарей, которые "сеют зерно не для собственного пропитания, а на продажу" вплотную примыкали к землям "микс-эллинов". Хлеборобы вообще широко распространились по всей лесостепной полосе Скифии: от Днестра до Дона. Геродот называет их то – "скифами-пахарями", то, по месту жительства на Днепре, – "скифами-земледельцами". Археологи различают здесь целый ряд локальных культур. Очевидно, однако, что сходства в них гораздо больше, чем различий. Все они возникли на базе чернолесских племён, везде обнаруживаются вкрапления эллинских элементов, иногда слабые, иногда более сильные, всюду над аграриями господствуют всадники киммерийского происхождения. Отличия же заключаются лишь в некотором воздействии на этот мир со стороны ближайшего окружения. Где-то это были фракийцы, где-то балты, местами финно-угры.

Археологические культуры Восточной Европы скифского времени

Будем для простоты изложения именовать всех лесостепных обитателей империи пахарями или земледельцами. А вот их соседями займёмся основательней. Попробуем найти славянских предков – лесных балтов. К счастью, Геродот описал не только обитателей Скифии, но и народы, к ней примыкающие. Поищем среди них наших прапредков. Итак, согласно сведениям греческого историка, "части Скифии, простирающиеся внутрь материка, вверх по Истру (Дунаю), граничат сначала с агафирсами, затем с неврами, потом с андрофагами, и, наконец, с меланхленами." С востока к ним прилегают владения гелонов и будинов, за Танаисом (Доном) раскинулись наделы савроматов. Таков полный перечень варварских племен, окружавших империю Арианта.

Что ж, будем разбираться со всеми по порядку. Первыми упомянуты агафирсы. Их страна расположена к северу от Дуная по течению его левых притоков: Прута и, возможно, Днестра. Вот, что пишет о них Геродот: "Агафирсы – самое изнеженное племя. Они обычно носят золотые украшения и сообща сходятся с женщинами, чтобы всем быть братьями и как родные не завидовать и не враждовать между собой. В остальном их обычаи схожи с фракийскими". Последняя фраза, видимо, ключевая. Действительно, в отношении агафирсов практически все исследователи проявили редкое единодушие. В них видят одно из северофракийских племён, испытавшее, видимо, в наибольшей степени влияние скифов. Тем не менее, им удалось сохранить некую степень свободы. По крайней мере, они отказали степным царям в поддержке в период нашествия Дария и даже, якобы, выдвинули войско к границе, когда кочевники собирались отступить в их края. Надо заметить, что даже самые упорные искатели славян никогда не претендовали на родство с агафирсами. Слишком уж отличались их обычаи от тех, что были в ходу у предков. Изнеженность, изобилие золотых украшений и общность жён – это, пожалуй, полная противоположность неприхотливости, скромности и супружеской верности, отмеченных древними авторами у славян. Географ Помпоний Мела подмечает у них ещё одну фракийскую черту, неведомую ни славянам, ни балтам: "агафирсы разрисовывали свои лица и тела более или менее, смотря по степени благородства".

Зато, вероятно, не было такого историка, который не увидел бы славянских предков в неврах. О последних Геродот сообщает буквально следующее: "У невров обычаи скифские. За одно поколение до похода Дария им пришлось покинуть всю свою страну из-за змей. Ибо не только их собственная земля произвела множество змей, но еще больше напало их из пустыни внутри страны. Эти люди, по-видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик. Меня эти россказни, конечно, не могут убедить; тем не менее, так говорят и даже клятвенно утверждают это". Оборотни, бегущие от змей, разбередили воображение учёных мужей. Вспомнили про славянских волколаков, про традиции змееборчества. Принялись искать тех "гадов", что заставили пращуров покинуть родину и переселиться в чужую страну. При этом почти сразу исследователи заподозрили в геродотовых змеях не обычных пресмыкающихся, а, непременно, народ, который им поклонялся. Таковые в округе нашлись. Академик Борис Рыбаков указывал на прибалтийские племена с "их извечным культом змеи". Другие историки усмотрели в качестве славянских врагов фракийцев, которые шли в сражения с эмблемами змей и драконов. Давайте не спешить с выводами.

Тем более что, как оказалось, тема оборотничества, а именно превращения людей в волков известна далеко не одним лишь славянам. Распространена она у балтов, встречается у финнов, кельтов и даже в сагах скандинавских племён. Несомненно, подобные представления отражают определённый этап развития человеческого сообщества, когда люди полагали себя происходящими от зверей и искали в животном мире "пращуров-покровителей". Как известно, почти у каждого индейского племени был свой тотем: черепаха, сокол, койот, олень и так далее, от кого они вели свою родословную. Не были исключением и волки. По легенде волчица вскормила братьев Ромула и Рема, основателей Рима. Сыновьями волчицы считало себя и монголоидное племя древних тюрков с Алтая. Так что указание на способности невров превращаться в волков мало даёт нам в плане определения этнической принадлежности, зато чётко указывает на довольно низкий уровень развития этого племени. Понятно, что для образованного эллина Геродота люди, полагающие, что в определённый промежуток времени они становятся волками и даже убедившие в этом своих соседей, были не просто варварами, как те же скифы или фракийцы, а образчиками отсталости и дикости.

Сюжет борьбы со змеями, который многие историки усердно пытались использовать в доказательство славянства геродотовых невров, при ближайшем рассмотрении также дал немногое. Битва героя с неким пресмыкающимся оказалась присуща мифологии практически всех индоевропейских народов. Индоарийский бог Индра, победивший трёхглавого дракона Вритру; Геракл, сокрушивший Гидру; драконоборец Зигфрид из древнегерманской "Песни о Нибелунгах" оказались ничуть не хуже Добрыни Никитича с его неизменным спутником – Змеем Горынычем. Поэтому оставим тему "оборотней, бегущих от змей" историкам, страдающим избытком фантазии, а сами попробуем извлечь максимум информации о неврах из трудов Геродота.

Итак, они у него недавние переселенцы ("за одно поколение до похода Дария"), враги пришли не откуда-то извне, а "их собственная страна" произвела эту напасть, особенно "пустыня внутри страны". "Поэтому-то невры были вынуждены покинуть свою землю и поселиться среди будинов". При этом обитать они стали в достаточно обширной области, поскольку греческий историк назвал её Невридой, выделив тем самым из общего ряда мест жительства иных варваров. Кроме того, отец всех историков чётко указал одну из границ распространения невров: "Тирас (Днестр) движется в направлении северного ветра; он берёт начало из большого озера, которое отделяет Скифию от Невриды". "В направлении северного ветра" означает – с севера на юг. Но Днестр в верхнем течении направлен с Запада на Восток и только сближаясь с Гипанисом (Бугом) поворачивает к Югу. Вероятно, под истоками Тираса Геродот и его современники разумели какой-то из левых притоков Днестра: Серет или Збруч, иначе направление выдержать не удаётся. Озеро, отделяющее Скифию от Невриды, следует поместить, таким образом, где-то на Волынской возвышенности.

Меж тем, именно на Волыни в эпоху Геродота располагалось пограничье милоградской культуры, которую исследователи дружно приписали неврам. Действительно, нет для этого более подходящих археологических древностей, чем милоградские. Имеется, правда, с ними и одна загвоздка. Геродот пишет, что изгнанные змеями племена поселились среди будинов, а будинов, в свою очередь, видит северными соседями савроматов, обитающих за Доном (Танаисом). Милоградская культура занимает прежде всего Полесье – обширный лесной и болотный край на границе нынешних Украины и Беларуси. На Севере она охватывает среднее течение Днепра и Березины, включая Минскую и Гомельскую области, на Западе местами достигает верховьев Западного Буга и Горыни, на Юге спускается по Правобережью Днепра до реки Роси. А вот на Востоке ей принадлежит лишь нижнее течение Десны. Неврида, таким образом, оказывается страной бесконечных Припятских болот, лишь отдельными краями выползающая на более сухие места. При этом находится она на значительном расстоянии от бассейна Дона, следовательно, оборотни, бегущие от змей, никак не могли поселиться среди донских обитателей – будинов. На какие только ухищрения не пускались историки, чтобы объяснить данную заковыку. Великий путаник академик Рыбаков савроматов решил поселить на Северском Донце, а не за Доном, дабы будинов разместить между ними и неврами. Всё равно получалась нелепица: либо Будиния должна быть бесконечно длинной, либо Неврида, но даже в этих случаях всё, что удавалось – поселить два народа по соседству. В то время как у Геродота невры стали жить среди будинов, то есть непосредственно в их стране.

Белорусский историк Сергей Рассадин, много лет изучавший милоградскую культуру, нашёл ответы, как минимум, на две загадки Геродота. Во-первых, он сообразил, что за напасть превратила невров в переселенцев. Во-вторых, пришёл к заключению о том, что ни в какую Будинию оборотни не мигрировали. Если внимательно присмотреться к карте размещения милоградских памятников, становится вполне очевидно, что вся южная зона их распространения буквально накладывается на древности "скифов-пахарей". Последние при этом выглядят явными хозяевами здешних мест. Им тут принадлежат большие и малые городища. Они селятся на самых возвышенных местах, поближе к пахотным угодьям. И погребают своих царей во внушительных по размерам курганах. В то время как милоградцы на данной территории чувствуют себя типичными "бедными родственниками". Жмутся поближе к низинам, к пойменным участкам, которые в половодье заливает подъёмом рек, к неудобьям. В Скифии у невров нет городов, хотя за её пределами они их строят. Здесь же – только скромные селища. Милоградская керамика встречается и внутри скифских укреплений, но в небольшом количестве, в отдельных уголках городищ, где существовали, видимо, неврские кварталы. В одном из курганов "скифов-пахарей", где погребена была женщина-скифианка, на тот свет её сопровождала служанка, чьи вещи, керамика и украшения были милоградскими.

Сергей Рассадин видит следующую картину взаимоотношений народов: "Пришлые иранцы-кочевники господствовали над оседлыми аборигенами, прямыми потомками чернолесья... Но оседлые "скифы", обладатели среднеднепровских городищ, имели в свою очередь своих данников" в лице милоградцев. Геродот, [по мнению Рассадина] вместо слова "скифы" по ошибке написал "будины". Если исправить эту досадную описку, всё встаёт на свои законные места: невры действительно поселяются в стране пахарей и живут среди них на правах подвластного племени. Взаимоотношения днепровских земледельцев и пришедших с Севера жителей лесов и болот, в основном, мирные, знали, однако, и "чёрные полосы". На некоторых милоградских городищах, расположенных за пределами Скифии, археологи нашли следы разрушений и трёхлопастные скифские стрелы. Вряд ли так глубоко в леса проникали всадники-стрелки, скорее их подданные – "скифы-пахари" – по какому-то поводу урезонивали собственных данников – невров. Последних белорусский исследователь называет "данниками данников". Впрочем, мы знаем, что структура скифской империи оказалась ещё сложнее: царские скифы господствовали над потомками киммерийцев, те эксплуатировали земледельцев-чернолесцев, у последних, в свою очередь, оказываются собственные подчиненные – невры.

Сергей Рассадин, белорусский историк

[ZHAN]

Что касается природы пресловутых "змей", изгнавших оборотней из мест их традиционного обитания, то с учётом ландшафтно-климатических условий Невриды, нетрудно догадаться, что за беда приключилась с милоградцами. Змея во многих древних культурах выступает символом воды, дождя и влажности в целом. "Пустыня внутри страны", точнее болотистая область вокруг Припяти, в некоторые исторические эпохи действительно становилась практически безлюдна. "Начало одного из больших периодов возрастания влажности и понижения средних температур, выделяемых для Европы, – пишет профессор Рассадин – приходится на вторую половину VI века до нашей эры, что совпадает, как видим, с Геродотовой датировкой нашествия змей". Выходит, именно повышение влажности заставило некоторую часть милоградовцев сдвинуться южнее – на Волынскую возвышенность, на Киевщину и в низовья Десны, где они попали в зависимость от скифских пахарей. Впрочем, несмотря на отчётливое деление Невриды на две части "по линии проходящей несколько севернее границы леса и лесостепи" – северную болотно-лесную и южную, подвластную пахарям, очевидно, что скифское влияние ощущается на всей её территории. Милоградцы, как и многие другие восточные европейцы, с возникновением империи кочевников переживают явный подъём. Исследователи отмечают "благоприятное воздействие прочных контактов со Скифией" на все сферы жизни невров. Сюда, в глухие дебри Беларуси и Северной Украины проникают с Юга новые вещи и прогрессивные технологии.

Геродот отмечал, что "у невров обычаи скифские". Археологи подтверждают, что курганный обряд проникает и в северную зону милоградской культуры, правда, насыпные холмы здесь невысоки, погребальный инвентарь относительно беден, встречаются также грунтовые захоронения и кремация. Впрочем, даже южная часть милоградцев, её археологи именуют подгорцевской, показывает отнюдь не полное слияние с культурой пахарей. "Несмотря на глубокую скифизацию, – пишет о них Сергей Рассадин – свою этническую самобытность "подгорцевцы", наверное, сохранили. Об этом можно судить по существованию у них оригинального ажурного стиля, от скифского "звериного" совершенно независимого". Сохраняется и необычная для здешних мест милоградская керамика – круглодонные сосуды, нижняя их часть напоминает яйцо. Такие неудобно перевозить в повозках или ставить на плоскую поверхность, но обложенные камнями очага, они становятся устойчивыми. Возможно, в болотистых краях, где жили невры, такая посуда оказалась практичней. Надо сказать, что несмотря на окружающий ландшафт, милоградцы занимались, в первую очередь земледелием и разведением скота: коров, лошадей, свиней. Конечно, они охотились на зверя и ловили рыбу, но эти занятия не были у них основными. Кость, как поделочный материал здесь почти не встречается, всё необходимое невры производили из дерева и железа. Оружие попадается редко, в основном, это наконечники стрел, иногда дротиков и копий. Мечей и доспехов нет вообще, зато много топоров и ножей, необходимых человеку для ведения хозяйства в лесной местности. Несомненно это был мирный народ, не стремившийся к войнам с соседями.

Ещё одной отличительной особенностью милоградской культуры стало распространение здесь так называемых "болотных городищ". Как мы уже знаем, в южной части Невриды укрепления милоградцы-подгорцевцы не создавали, вероятно, им не позволяли делать это скифы-пахари, у которых здесь были свои крепости и которые полагали эту землю своей. В северной зоне невры строили свои города на берегах рек, главным образом используя возвышенные участки. Такие их поселения археологи именуют "мысовыми городищами". Они, особенно, если сравнивать с укреплёнными районами скифов-пахарей, очень скромны по площади. Жило здесь до нескольких сотен человек. Да и валы не велики – полтора-два с половиной метра высотой. Но были у невров и поистине удивительные сооружения. Среди топей и болот, окружённые непролазными трясинами, появлялись сухие площадки, порой даже насыпные, которые окружались двухметровыми валами. Иногда это были абсолютно ровные круги среди болота, куда вели неприметные и тоже искусственно созданные тропки. Никаких иных построек в "болотных городищах" не обнаружено. Нет следов костров или жертвоприношений. Некоторые подобные площадки оказались невелики, могли вместить до сотни человек, другие были в десятки раз больше. Для чего они создавались – учёные точно сказать не могут. Если их строили как временные убежища на случай нашествия, то, очевидно, что в зимний период времени, когда болота промерзали, они утрачивали своё значение. Если это культовые места, то кому можно было поклоняться среди трясин, и где хоть какие-то следы вершимых здесь ритуалов?

Каково же происхождение этой удивительной культуры? Если отбросить все потуги историков приписать это сообщество славянам, то главными претендентами на родство с милоградцами, безусловно, выступают лесные балты. Дело не только в том, что на территории её распространения обнаружены следы балтской топонимики, хотя это тоже показательно. Само сообщество демонстрирует высокую степень близости к иным культурам лесной полосы Восточной Европы: днепро-двинской, штрихованной керамики, юхновской, а все они, безусловно, принадлежали к миру лесных городищ древних балтов. Как пишет академик Валентин Седов: "В области милоградской культуры дославянская гидронимика оставлена балтами, следовательно, эта культура, наряду с днепро-двинской, юхновской и культурой штрихованной керамики, должна быть приписана балтоязычному населению".

Милоградцы, если можно так выразиться, тоже "вышли из лесу". Точнее, из белорусских трясин. Однако, непосредственной прародительницей неврского сообщества, как считают археологи, стала лебедовская культура Южной Беларуси и Северной Украины. Она довольно долгое время занимала всю территорию позднейшей Невриды. Но где-то в IX веке, если не раньше, в украинскую лесостепь пришли чернолесские племена, стоявшие на более высоком уровне развития. Будущие скифы-пахари прогнали предков оборотней в болотистые дебри Беларуси. Из которых те выбрались уже в VI веке до нашей эры, явившись на поклон к прежним обидчикам. Пахари, впрочем, многому их научили. Если сравнить милоградскую культуру с соседними северными, тоже принадлежащими лесным балтам, бросается в глаза её относительная цивилизованность и облагороженность. В то время как уровень дикости обитателей лесных чащоб просто превосходит всякие ожидания.

Геродот вообще полагает области к северу от невров незаселёнными. По мнению его информаторов, там "идёт уже безлюдная пустыня". Северо-восточными же соседями оборотней у него выступают людоеды. "Среди всех племен самые дикие нравы у андрофагов. Они не знают ни судов, ни законов и являются кочевниками. Одежду носят подобную скифской, но язык у них особый. Это единственное племя людоедов в той стране". Обращает на себя внимание, что об этом народе скифам и эллинам, у которых черпал сведения греческий историк, известно было куда меньше, чем о неврах. Разумеется, кочевниками в нашем понимании обитатели лесных закоулков Восточной Европы быть не могли, скорее здесь надо переводить "бродяги", "люди постоянно меняющие место проживания". Если у невров "скифские обычаи", то о каннибалах сказано иное: общее с цивилизованными южанами у них лишь в одежде. Скорее всего, их костюм заключался в штанах и куртках, которые вошли в моду у всех восточноевропейцев после появления в здешних краях скифов. Место жительство андрофагов – на Днепре, но конкретная привязка довольно туманна: "Эти земледельцы-скифы занимают область... к северу – на одиннадцать дней плавания вверх по Борисфену. Выше их далеко тянется пустыня. За пустыней живут андрофаги – особое, но отнюдь не скифское племя. А к северу простирается настоящая пустыня, и никаких людей там, насколько мне известно, больше нет". Непонятно при этом, как "далеко" на самом деле протянулась "пустыня", разделяющая скифо-пахарей и людоедов, тем более, что по данным археологов эти места вполне заселены, причём именно милоградцами – неврами.

Версий о том, кто же такие андрофаги, при подобном раскладе, может быть целых три. Итак, во-первых, андрофагами могли назвать северный вариант милоградской культуры. Тогда получается, что оборотни – это те, кто переселился к скифам-пахарям, а людоеды – оставшиеся на прежних местах обитания их болотно-лесные собратья. В случае, если за верховья Борисфена древние купцы принимали реку Березину, то они могли попадать в земли племён штрихованной керамики. Те жили на Востоке Литвы и на Севере Беларуси, в том числе, у истоков Березины. Тогда людоедами становились они. Хотя это и маловероятно. Большинство исследователей вполне обоснованно видит в андрофагах представителей днепро-двинской культуры, располагавшейся в верховьях самого Днепра.

Парадокс в том, что для нашего расследования ни один из этих вариантов ничем не лучше остальных. Поскольку любая из этих культур имеет прямое отношение к миру лесных балтов, а они, как уже установлено нами, являются прародителями древних славян. Посему, как ни крути, а геродотовы каннибалы оказываются некой частью наших пращуров. Вероятнее всего, ими было население смоленских городищ днепро-двинской культуры. Они, пожалуй, единственные из мира лесных балтов, лежащих к северу от невров, кто поддерживал регулярную торговлю со Скифией. Здесь найдены железные клиновидные топоры, судя по формам, попавшие в эти края с Юга, от скифов-пахарей. Значит, древние купцы поднимались по Днепру до нынешнего Смоленска и у них имелись сведения о живущих здесь племенах.

Остальные области лесного мира балтов представлялись им "пустыней". И не мудрено. Жизнь здешних обитателей поражает своей первобытностью и дремучестью, даже в сравнении с уровнем развития невров. Последние восприняли от скифских соседей выплавку железа ещё как минимум в VII-VI веках до нашей эры. Их северные соседи: днепро-двинцы и штриховики освоили черную металлургию на пять столетий позже, только на рубеже эр. До того все свои орудия они делали при помощи камня, кости и рога. Бронза здесь встречалась лишь в виде украшений, а железные серпы, ножи и топоры привозили извне, либо с Прибалтики, либо из Скифии. Могильники лесных балтов того времени науке не известны, поселения малы даже сравнительно с милоградскими, укрепления появляются здесь не раньше II столетия до Рождества Христова. В геродотово время в глазах соседей они, конечно, выглядели "кочевниками", то есть бродячими племенами.

Если в рационе невров первое место занимали продукты земледелия, потом животноводства, а охота на диких зверей давала не более пяти процентов костных останков их поселений, то у штриховиков и днепро-двинцев картина была иная. Пожалуй, их можно назвать лесными скотоводами, разведение коров, свиней и лошадей на мясо, играло важнейшую роль в их хозяйстве. Охота давала почти треть всего продовольствия, а приусадебное земледелие носило лишь вспомогательный характер. Они жили в длинных домах, разделённых на три-четыре секции. В центре поселениях иногда обнаруживаются ямы под столбы. Возможно, там возвышались деревянные идолы. Оружия практически нет, при этом у штриховиков не найдены даже наконечники стрел, только каменные или костяные острия копий и дротиков. Иногда это просто трубчатые кости, срезанные под углом. Следов имущественного неравенства не обнаружено, понятно, что "ни судов, ни законов" людоеды и их соседи-невидимки не знали. Трудно сказать, действительно ли существовали у лесных балтов традиции каннибализма, или, указывая на этот отвратительный обычай, южные соседи хотели всего лишь подчеркнуть уровень их дикости. Впрочем, поедание себе подобных вполне традиционная черта отсталых сообществ, а мир лесных балтов именно таким перед нами и предстаёт.

Восточными соседями андрофагов, по Геродоту, оказываются меланхлены (от греческого –"чёрные плащи"). >О них историку из Галикарнаса известно немногое, по сути, он приводит лишь расшифровку их прозвища: "Все меланхлены носят черные одежды, отчего и происходит их название. Нравы у них скифские". Известно также, что они жили к западу от будинов и к востоку от Борисфена, на расстоянии двадцати дней пути от Меотиды. Если мы попробуем перевести эту дистанцию в километры (около 740) и наложить на современную карту, то получим приблизительно район украинской Черниговщины. Здесь, а равно в соседних Брянской, Орловской и Курской областях России в скифское время находилась юхновская археологическая культура. Она действительно граничит с днепро-двинской, что полностью совпадает с описанием местоположения меланхленов у Геродота. Тем не менее, после работ академика Рыбакова её долгое время связывали с будинами. Делалось это, чтобы, как уже говорилось, приблизить будинов к неврам. Но таким образом картина расселения племён, окружающих Скифский квадрат, безнадежно запутывалась. Меланхлены оказывались на Дону, восточнее будинов, что шло в разрез с прямыми указаниями древнегреческого историка. Археологам юхновская культура представляется близкой милоградской. И по облику, и по уровню развития и, видимо, по происхождению. Схожесть эта иногда приводит к путанице, когда одни и те же древности в бассейне Десны некоторые исследователи причисляют одной культуре, их коллеги – другой. Но есть и отличия. Невры, предков которых изгнали из Днепровского Левобережья, вернулись сюда униженными просителями. Их собратьям в чёрных одеждах, похоже, удалось отстоять часть Правобережья под натиском чернолесских племён. Но пришлось покориться киммерийским всадникам. По крайней мере, они могли воздвигать в лесостепи свои собственные городища, но в курганах, расположенных рядом с ними, покоятся всё те же воины с массивными и широколицыми черепами. Вероятно, меланхленов следует считать балто-киммерийским племенем, что неплохо согласуется с замечанием Геродота – "нравы у них скифские".

Гораздо обширней сведения греческого историка об их восточных соседях: "Будины – большое и многочисленное племя; у всех их светло-голубые глаза и рыжие волосы. В их земле находится деревянный город под названием Гелон. Каждая сторона городской стены длиной в 30 стадий. Городская стена высокая и вся деревянная. Из дерева построены также дома и святилища. Ибо там есть святилища эллинских богов со статуями, алтарями и храмовыми зданиями из дерева, сооруженными по эллинскому образцу. Жители Гелона издревле были эллинами. После изгнания из торговых поселений они осели среди будинов. Говорят они частью на скифском языке, а частично на эллинском. Однако у будинов другой язык, чем у гелонов, образ жизни их также иной. Будины – коренные жители страны – кочевники. Это – единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками. Гелоны же, напротив, занимаются земледелием, садоводством и едят хлеб. По внешнему виду и цвету кожи они вовсе не похожи на будинов. Впрочем, эллины и будинов зовут гелонами, хотя и неправильно. Вся земля их покрыта густыми лесами разной породы. Среди лесной чащи находится огромное озеро, окруженное болотами и зарослями тростника. В этом озере ловят выдру, бобров и других зверей с четырехугольной мордой. Мехом этих зверей будины оторачивают свои шубы, а яички бобров применяют как лечебное средство против болезней матки". Скорее всего, такое внимание к будинам со стороны галикарнасского историка объясняется именно тем обстоятельством, что в их стране проживали эллины. Последние не только построили в этих отдалённейших краях город (автор использует даже слово "полис"), но и неукоснительно придерживаются греческих обычаев, хотя говорили частично на скифском. Эти показалось Геродоту удивительным и на это он обратил внимание своих читателей – вот, дескать, в такой глуши иногда обнаруживаются наши соотечественники! Потомки переселенцев именуются гелонами и автор рекомендует не смешивать их с будинами, "коренными жителями страны", "кочевниками", видимо, опять-таки бродячим народом. Тем более, что они различаются меж собой "по внешнему виду и цвету кожи". Интересно, что впервые в описании варваров древний историк выделяет антропологические данные: "светло-голубые глаза и рыжие волосы". Ни агафирсы, ни сами скифы, ни невры, ни меланхлены с андрофагами такой чести не удостоились. Вероятно, будины резко выделялись своим типом внешности среди всех соседей. И Геродот решил это обстоятельство подчеркнуть. Меж тем, рыжеволосых в тех краях хватало. Псевдо-Гиппократ писал: "Всё скифское племя рыжее, вследствие холодного климата, так как солнце не действует с достаточною силою и белый цвет как бы выжигается от холода и переходит в рыжий". Античный медик II века Клавдий Гален ему вторит: "Иллирийцы, германцы, далматы, савроматы и всё скифское племя (имеют волосы) умеренно растущие, тонкие, прямые и рыжие... кожа бела и лишена волос". Замечу, что "рыжий" надо переводить скорее как "русый", кроме того, обращает внимание стойкое представление древних авторов о том, что северяне светлее южан, вполне справедливое в Европе.

И в этой связи будины оказываются, видимо, самым блондинистым и светлоглазым племенем из окрестностей Скифии, раз их внешность выделили при описании. Кожа их тоже, вероятно, казалось белой, раз на различие их внешности со смуглыми южанами-эллинами обращает внимание Геродот. Многие историки тут же на одном этом основании признали в будинах славян, но мы то с вами знаем, что предки, увы, не выделялись нордическим типом внешности. Но не будем спешить с выводами, попробуем выжать больше из описаний этого народа. У будинов "другой язык", стало быть не скифский и не греческий. У них иной образ жизни, чем у земледельцев-гелонов, при этом они "единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками". В оригинале, правда, сказано, "фтиром", что кроме шишек допускает совсем иное значение – "вши". При этом, думаю сам Геродот намекал именно на обычай выкусывать нательных насекомых, а вовсе не на привычку лакомиться плодами сосновых деревьев. По крайней мере, его последователи – античные авторы уже без обиняков указывают на этот вариант. Географ Страбон пишет: "К числу народностей, которые сходятся в Диоскуриаду, принадлежат и фтирофаги, получившие это имя от своей нечистоплотности и грязи". Как видим, шишками здесь и не пахнет. Ещё более определённо выражается биограф Александра Македонского Флавий Арриан, заметивший: "где в древности жило скифское племя, о котором упоминает историк Геродот: он говорит, что этот народ ест вшей, и такая молва о них держится и до настоящего времени".

[osia]

"единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками".

Если из за пазухи вынимать орехи (ядра).. некоторые могли подумать что это вши.

[ZHAN]

Итак, перед нами не слишком чистоплотные блондины, занимающиеся, в первую очередь, охотой: "ловят выдру, бобров и других зверей с четырехугольной мордой. Мехом... оторачивают свои шубы". И это единственный вид их деятельности, на который греческий историк обращает внимание. Где же обитают столь необычные племена? Академик Рыбаков поместил будинов на Правобережье Днепра. Его поддержали те, кто признаёт летописным Гелоном знаменитое Бельское городище на Ворскле. Но у самого Геродота нет ни малейшего намёка на то, что будины могли обитать под Полтавой. Послушаем древнего грека: "За рекой Танаисом – уже не скифские края, но первые земельные владения там принадлежат савроматам. Савроматы занимают полосу земли к Северу, начиная от впадины Меотийского озера, на пятнадцать дней пути, где нет ни диких, ни саженых деревьев. Выше их обитают, владея вторым наделом, будины. Земля здесь покрыта густым лесом разной породы". Если от Таганрогского залива мы отмерим указанное расстояние строго к Северу, попадём в окрестности Воронежа, если двигаться будем по течению Дона – к Волгограду. Ни в том, ни в другом случае, у Днепра и Ворсклы мы не окажемся.

Меж тем, на Среднем Дону, особенно по течению реки Воронеж, расположено множество городищ, как братья-близнецы похожих на укрепления скифов-пахарей. Здесь же имеется россыпь курганов скифского времени. Причём, не савроматских, а напоминающих лесостепные. Также в Среднем Подонье присутствуют поселения племён городецкой культуры, явно тяготеющей к миру финно-угорских народов Восточной Европы. Эти люди, жившие на лесной равнине в междуречье Волги, Оки и Дона, были, в первую очередь, охотниками и рыбаками, которых с земледелием познакомили переселившиеся сюда собратья скифов-пахарей. Ситуация идеально отвечает рассказу Геродота. Если, конечно, не выдумывать отсебятины.

Карта Скифии по В. Ильинской и О.Тереножкину.

Интересно, что и севернее греческий историк наблюдает исключительно охотничьи племена: "За будинами к северу сначала простирается пустыня на семь дней пути, а потом далее на восток живут фиссагеты – многочисленное и своеобразное племя. Живут они охотой. В тех же краях по соседству с ними обитают люди по имени иирки. Они также промышляют охотой и ловят зверя следующим образом. Охотники подстерегают добычу на деревьях (ведь по всей их стране густые леса). У каждого охотника наготове конь, приученный лежать на брюхе, чтобы меньше бросаться в глаза, и собака. Заметив зверя, охотник с дерева стреляет из лука, а затем вскакивает на коня и бросается в погоню, собака же бежит за ним". С тем, что фиссагеты, а также иирки, вероятнее всего, финно-угры, почти никто из исследователей не спорит. Городецкие же племена учёные полагали предками мордвы, но видеть в них будинов упорно отказывались.

Но давайте вспомним, кто из обитателей Восточной Европы может похвастать самыми светлыми волосами и голубыми глазами? Наверное, первыми придут в голову финны или эстонцы. Действительно, большинство финно-угорских народов, как свидетельствует антрополог Галина Аксянова, "относится к так называемым "северным европеоидам", для которых типична максимальная в мире спепень депигментации волос, глаз и кожи. Их черты – очень высокая частота светлых волос (вместе с русыми до 50-60%), и особенно светлых глаз (до 55-75% серых и голубых) – характерна также для значительной части современного населения Фенноскандии, Восточной Прибалтики, Белоруссии, Севера Западной и Восточной Европы".

Может показаться невероятной версия, что предки финно-угров могли некогда обитать на Среднем Дону. Но ведь история знала и более дальние переселения. Украинский лингвист Валентин Стецюк обнаружил неожиданно большое количество греко-финских языковых изоглосс, ненамного уступающих в количестве лишь ирано-финским параллелям. При этом распределение общих с греческим слов в финно-угорских наречиях выглядит следующим образом. В мордовском языке их наивысшее количество – 80, в вепском – 69, у эстонцев – 66, у финнов – 63. Остальные народы данного семейства серьёзно отстают: марийцы – 49, удмурды – 42, прочие – ещё меньше. Белокурые и сероглазые эрзяне составляют значительную часть мордвы. Вепсы в древности у новгородцев звались "чудью белоголовой, белоглазой". Внешний вид эстонцев и финнов многим хорошо знаком. Вспомним, что в языках как славян, так и балтов ничтожно мало заимствований из греческого языка. И признаем, что если б гелоны жили в стране балтов, параллелей бы обнаружилось многократно больше. Проявим мудрость и благородство – "отдадим" будинов финским народам.

К востоку от предполагаемых финно-угорцев Геродот поселял уже народ с ярко выраженными монголоидными признаками. Судя по всему, они в это время живут где-то на Урале: "После долгого перехода по этой каменистой местности придёшь в страну, где у подножия высоких гор обитают люди. Как передают, все они, как мужчины, так и женщины, лысые от рождения, плосконосые и с широкими подбородками... Скота у них мало, потому что пастбища там плохие. Каждый живёт под деревом. На зиму дерево всякий раз покрывают войлоком, а летом оставляют без покрытия. Никто из людей их не обижает, так как они почитаются священными и у них нет даже боевого оружия. Имя этого народа – агриппеи".

Ещё восточнее, видимо, уже за Уралом, греческий историк поселяет исседонов. Они едят трупы своих умерших родителей, смешав их куски с мясом забитых животных, делают чаши из их черепов и им поклоняются. А женщины у них равноправны с мужчинами. Но, кажется, мы слишком далеко отклонились от основной нити повествования. Пора возвращаться к скифам.

[ZHAN]

Скифы исчезли со страниц истории также неожиданно, как и появились, как будто упали в глубокий колодец. И хотя сами они исчезли, они всколыхнули воды истории.

Тамара Райс, британский археолог, писательница, "Скифы: строители степных пирамид", 1957 год.

Надо сказать, всё в царских скифах оказалось окутано завесой тайны. Язык вызвал научные споры. Странные обычаи, в чём-то схожие то с египетскими обрядами, то с привычками американских индейцев – охотников за скальпами, долгое время казались историкам выдумкой античных предшественников. Немало копий было сломано вокруг происхождения скифов. Алтай в качестве их прародины до сих пор признаётся далеко не всеми учёными. Скажу больше – исчезновение этого племени тоже серьёзная научная загадка.

Обычно в учебниках и энциклопедиях историки и археологи пытаются закрыть эту скользкую тему одной туманной фразой: "В Причерноморье скифов сменили сарматы". Выдающийся русский скифолог начала прошлого столетия Александр Спицын пишет об этом так осторожно и вкрадчиво, словно сам не слишком верит изложенному: "По видимому, к концу II века скифские курганы исчезают совершенно. Таким образом, расцвет сарматских курганов как будто совпадает с гибелью скифских". И этим "как будто" многое сказано. Действительно, учёные привыкли к тому, что ни один народ другому свои земли добровольно не отдаёт. А уж если твои владения – лакомый кусок, то и подавно. Если скифы исчезают в богатом и процветающем Северном Причерноморье, значит кто-то их оттуда изгнал, либо истребил, в крайнем случае, просто покорил. Логично, не правда ли? А поскольку сарматские курганы появляются в этих краях позже скифских, стало быть, именно сарматы предстают победоносными завоевателями. Всё просто и неоспоримо. Но, по мере того, как уточнялись датировки степных могильников, картина происходившего здесь с конца IV по начало II столетия до нашей эры становилась всё более загадочной и таинственной.

Александр Спицын, отечественный археолог-скифолог

Как оказалось, империя скифов исчезла практически мгновенно. Причём на всей огромной территории – от Дуная до Дона. На сегодняшний день внутри того гигантского квадрата, что был очерчен Геродотом, нет ни одного скифского кургана, который можно было бы датировать временем позже рубежа IV-III веков до Рождества Христова. Только что в причерноморской степи создавались колоссальные насыпные холмы, никогда никем не превзойдённые, археологи радовались их великолепному содержанию и провозглашали Золотой век кочевой державы, как спустя одно мгновение всё это могущество куда-то испаряется. При этом исчезают не только всадники-стрелки, но и значительная часть населения скифских городищ. Например, Елизаветовское поселение в устье Дона его жители просто полностью покидают в самом конце IV столетия. А вот те, кто по исторической логике должен был сменить аборигенов или даже вытеснить их отчего-то никак не хотят просматриваться. Украинский археолог Сергей Полин свидетельствует: "На сегодняшний день отчётливо фиксируется временной разрыв между упадком Причерноморской Скифии в начале III века и появлением сарматов в этом регионе во II-I веках до нашей эры".

Согласитесь, есть в этой ситуации нечто противоестественное. Всё так же текут с Севера на Юг полноводные реки, богатые рыбой осетровой породы. Нехотя бьются о скалы волны сонного Чёрного моря. Стоят на его берегах невредимые колонии древних греков. Шумят на рынках купцы, скупая местную пшеницу, нахваливая привозное вино и оливковое масло. Но никто не приходит сюда за данью. Никому не нужно эллинское золото. В безлюдной степи замерли брошенные курганы высотой с пятиэтажные дома. Их немая стража оскаленными черепами отпугивает случайно забредших сюда путников. Пустыня безмолвствует. Только ветер гонит куст перекати-поля куда-то за горизонт, да голодная лисица поглядывает – не поживиться ли ей пожелтевшей человеческой косточкой. Как будто ужас, который внушали скифы всем своим соседям, ещё незримо охраняет эти места от любых посягательств извне.

Сто лет прошло, сменилось три поколения, прежде чем сюда решились заявиться новые обитатели. "В бывшей Скифии первые сарматские захоронения были совершены лишь во II-I веках до нашей эры" – с некоторым недоумением сообщает профессор Сергей Рассадин. Дескать, где же вы, сарматы-победители? Куда спрятались? Впрочем, скифов ведь мог прогнать и кто-то другой. Желающих поживиться чужим добром всегда хватало. Давайте посмотрим, что происходит в Европе и Азии в самом конце злополучного IV века до нашей эры, на который пришёлся расцвет Скифии, так внезапно прерванный исчезновением всадников-стрелков. Как известно, рубежами кочевой державы тогда на Востоке значился Дон, на Юго-западе – Дунай. Однако, кочевники уже претендуют и на земли по ту сторону этой великой реки, в её низовьях.

Единственным соперником грозной империи всадников-стрелков в этот период становится возвышающееся Македонское царство. Его правителю Филиппу, отцу знаменитого Александра, удалось нанести скифам чуть ли не единственное в их истории поражение. Случилось это в 339 году где-то в районе Добруджи, на этом, балканском берегу Дуная. Древние историки писали, что победа пришла к македонскому царю благодаря его хитрости, вдобавок в сражении погиб престарелый вождь скифов Атей, которому ко времени последней битвы исполнилось 90 лет. Впрочем, осторожный правитель Македонии через Дунай переправиться не решился. Захватив в так называемой Малой Скифии, то есть на Правобережье, несколько конских табунов и стад крупного скота, он предпочёл вернуться восвояси. Но даже добычу сохранить не сумел. Местные фракийцы напали на него, изрядно потрепали войско и отняли трофеи.

Александру Великому умеренность Филиппа по наследству не передалась. Он не скрывал своих претензий на мировое господство. Покорение скифов входило в его почти безумные планы. С этой целью, после подчинения Персии, повелитель Македонской империи разделил свою армию на две части. С основными силами победоносный полководец лично выступил походом на скифов в Средней Азии, ошибочно полагая реку Яксарт (Сырдарью) Танаисом (Доном). Чуть ранее 30-тысячное войско под руководством фракийского наместника Зопириона, преодолев Дунай, двинулось в сторону Днепра. Александр, очевидно, планировал взять скифов в клещи с Запада и Востока. Но не рассчитал силы. Зопирион был наголову разбит скифами под стенами Ольвии в 331 году, чему свидетельством монета с изображением скифского лука, отчеканенная этим городом в честь славной виктории. В результате той злосчастной для македонян кампании против них восстали все фракийские племена на Балканах, а скифы, в назидание заносчивым врагам, разорили их главную базу в дунайском регионе – город Никополь.

Сам Александр, пересекая Яксарт, пребывал в твёрдой уверенности, что воюет против европейских скифов. Летописец македонского правителя Флавий Арриан тоже полагал его тамошних врагов "самым большим племенем, живущем в Европе". То есть писатель думал, что в Средней Азии они атакуют победителей киммерийцев. Когда прорицатели начали отговаривать великого полководца от похода за Сырдарью, ссылаясь на неблагоприятные предсказания, тот прямо заявил, что "лучше ему пойти на смерть, чем покорив почти всю Азию, стать посмешищем для скифов, как стал им когда-то Дарий, отец Ксеркса". Македонское войско, отправившееся в Скифию через пустыни Приаралья, вскоре оказалось в отчаянном положении. "Воины замучались от сильной жары", сам Александр заболел и "в тяжелом состоянии был отнесён обратно в лагерь". После смерти легендарного завоевателя древности, случившейся через шесть лет после его неразумного среднеазиатского похода, возможно, по причине подхваченной в скифской пустыне лихорадки, Империя македонян распалась на множество воюющим друг с другом частей. Этим осколкам, во главе с коронованными полководцами – диадохами, было уже не до скифов. Рим тогда ещё только начал возвышаться. Весь третий век он будет воевать с Карфагеном, отражать нашествие полчищ Ганнибала в Италию. Дела Востока гордых патрициев в это время волнуют мало. Словом, после смерти Александра со стороны великих держав древности скифам уже ничто не угрожало.

На западных рубежах тоже всё было спокойно. Фракийцы на рубеже IV-III веков до нашей эры были заняты отражением походов незадачливых наследников Александра и участвовали во внутренних конфликтах осколков его империи. Когда в 291 году один из македонских диадохов Лисимах вторгся в задунайские земли, царь гетов Дромихет заманил его в ловушку и пленил. Но обходился с ним, как с гостем. Указав на крайнюю бедность северных фракийцев, он посоветовал полководцу Александра не воевать с таким народом, а взять его в союзники. В дела Северного Причерноморья фракийские племена почти не вмешивались до середины I века до нашей эры, когда внезапное нашествие гетов практически уничтожило Ольвию. Но это уже совсем другая эпоха.

Кельты были самым воинственным племенем Европы почти до самого конца III столетия до Рождества Христова. Как писал об этом периоде Марк Юстин: "Само имя галлов внушало такой страх и так велика была слава их военных удач и непобедимости, что одним казалось, будто нельзя сохранить свою власть, другим, – что нельзя возвратить утраченную мощь, не прибегая к военной помощи галлов". Однако, этих грозных завоевателей влекли к себе богатые южные земли – Италия, Балканы, Греция и даже Малая Азия, а отнюдь не холодная Скифия. В 279 году кельты разобьют греков на перевале Фермопилы и попробуют захватить знаменитое святилище в Дельфах. Впрочем, по смерти вождя Бренна их активность здесь угаснет. Одновременно некие кельтские племена вторгнутся в Македонию, убьют тамошнего царя Птолемея II, но уже вскоре будут изгнаны и оттуда. В итоге этих походов общие достижения кельтов на Юго-востоке окажутся весьма скромными: галаты поселятся в Малой Азии, народ скордисков – на Западе Балканского полуострова, в районе нынешней Сербии. Но в низовьях Дуная, не говоря уже о более восточных и северных территориях, пришельцы, звавшиеся бастарнами, объявятся не раньше конца III века до нашей эры. К этому же периоду относятся и известия о полчищах галатов и скиров, которые, согласно эллинскому декрету в честь Протогена, могли угрожать Ольвии. В реальности, однако, пришельцы с Запада не продвинулись дальше Молдовы и Волыни. Как видим, целое столетие после ухода скифов на западных границах их бывших владений царили тишина и покой. Никто не решался вторгаться и отсюда.

[ZHAN]

Пришлось историкам в поисках внешних сил, способных сокрушить Скифию, снова поворачивать свой взор к Востоку. Конечно, сторонники идеи о том, что степное царство погубили новые волны кочевников из Азии, сознавали всю шаткость своих позиций. "Вместе с тем нельзя не обратить внимания на то, что сарматские погребения III века до нашей эры в Северном Причерноморье по существу исчисляются единицами, и теми силами, о которых свидетельствуют археологические материалы, сарматы, конечно, не могли сокрушить процветающую Скифию" – нехотя признают историки Дмитрий Раевский и Владимир Петрухин. И тут же выдвигают встречную версию: причерноморская держава погибла в результате череды набегов: "Следует, однако, иметь в виду, что при проникновении какого-либо кочевого народа - а сарматы были по преимуществу кочевниками – на новую территорию и столкновении с прежними ее обитателями он, как правило, далеко не сразу полностью осваивает и плотно заселяет эти земли. Поначалу он ограничивается спорадическими набегами с целью захвата добычи, а погибших во время таких рейдов воинов старается не хоронить в чужой земле, а увозит с собой".

Стало быть, если верить современным историкам, великую Империю скифов погубили "спорадические набеги" соседей? При этом последние своих погибших отвозили на родину. Допустим. Но отчего же в этом случае в степной Скифии III века нет никаких следов разрушений? И куда девали тела своих погибших атакованные царственные племена? Неужели они настолько убоялись "рейдов сарматских воинов", что со страха перестали насыпать даже малюсенькие насыпи над могилами павших героев? Несомненно, чтобы сокрушить могучее царство наследников Атея понадобилось, вероятно, целая серия военных акций. Почему же в этом случае о грандиозном столкновении сарматов со скифами молчат греческие хроники? Ведь эллины жили на берегах Чёрного моря, в непосредственной близости к потенциальному театру военных действий. И потом, скифы являлись одним из самых прославленных народов в истории древнего мира. Если нашлись те смельчаки, что их одолели, отчего они не гордились своим бессмертным подвигом? Греки, описывая скифов, всегда подчёркивали, что это те самые люди, которые победили киммерийцев, а затем заставили в панике бежать персидские полчища Дария. Почему же ни один эллинский или римский автор в заметках о сарматах никогда ни словом не обмолвился, вот мол, именно это племя сокрушило великих воителей скифов?

Разумеется, не все исследователи верят в теорию сарматских рейдов. Белорусский археолог Сергей Рассадин считает, что "никаким набегом не может объясняться исчезновение кочевого и оседлого населения в степи и лесостепи Северного Причерноморья на рубеже IV-III веков до нашей эры". Его коллега из Украины, видный скифолог Сергей Полин полагает, что великую державу погубила экологическая катастрофа. Изменения климата, по его версии, привели к иссушению степей, стадам нечем было кормиться, начался падёж скота, а вместе с ним случился упадок кочевой Империи. Увы, и эта версия вряд ли способна объяснить почти мгновенное исчезновение скифских курганов. Возможно, к IV столетию климат здесь действительно стал суше. Именно в этот период царские племена начинают держаться поближе к Днепру. Они уже кочуют не только на привычном им Левобережье, но перебираются и на противоположную сторону реки, безжалостно изгоняя из тех мест подвластных им скифов-пахарей. Когда степь пересыхает, кочевник всегда приходит в более влажную лесостепь и решает свои проблемы за счёт несчастного земледельца. Однако в целом то, что мы тут наблюдаем, не походит на сценарий медленного упадка цивилизации. Экологическая катастрофа, конечно, могла привести к угасанию Скифии, уменьшению её в размерах, деградации культуры, обнищанию правителей, измельчанию их могильников и прочим подобным неприятностям. Но какое иссушение оказалось способно разом испарить всех степных царей и их курганы с просторов Северного Причерноморья? В конце концов, в Северном Причерноморье проживало множество как оседлых народов, так и кочевых племён: греки, фракийцы, сирматы, меоты, савроматы. Их жизнь не прервалась с рубежа IV-III столетий. Не могло же ухудшение климата избирательно подействовать только на скифов, оставив остальных вполне довольными своим существованием?

Вернёмся тогда ещё раз к потенциальной угрозе с Востока. Постараемся быть предельно объективными. Какие доказательства имеются на руках у сторонников сарматского завоевания Скифии? Во-первых, они часто ссылаются на одну-единственную фразу из труда греческого историка I века до нашей эры Диодора Сицилийского, который писал, что скифы, властвуя над Азией, а затем перебравшись в Причерноморье, прихватили с собой из Мидии ещё одно племя: "переселенцы звались савроматами. Эти последние много лет спустя, сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побеждённых, превратили большую часть страны в пустыню". Звучит угрожающе, не правда ли? Правда, творил этот автор уже в те времена, когда царских скифов здесь давно не было и в помине. Скифией тогда именовали земли Северного Причерноморья, а не Империю кочевников. Вдобавок разорителем "значительной части" данной территории сицилиец называет не сарматов, а савроматов. Археологам хорошо известно, что это разные народы.

Во-вторых, верящие в сарматскую агрессию приводят в качестве доказательства её реальности новое прочтение историком Юрием Виноградовым одного из греческих текстов из колонии Херсонес, так называемого декрета "О несении Дионисия" 280 года до нашей эры, где, якобы, сказано о "полчищах сарматов", готовых вторгнуться в Крым. Страшно?! Смущает лишь, что Виноградов считается одним из самых горячих поклонников теории сарматских завоеваний. А в старом прочтении отчего-то про эту угрозу ничего не говорилось. И потом между готовностью напасть и самим фактом нападения есть существенная разница. Ни одна из греческих колоний в Крыму в третьем столетии не была разрушена. Наоборот, на этот период приходится возвышение Боспорского царства. Нетронутой оказалась даже азиатская часть этого государства, расположенная на Тамани. Прекрасно чувствуют себя и кочевые обитатели степной части крымского полуострова. Они начинают оседать на землю и строят здесь свою новую столицу – Неаполь Скифский. Правда, курганы тут теперь почти не возводятся, а те, что появляются в это время свидетельствуют – их оставили уже не царские скифы. Неужели одного лишь появления где-то поблизости "полчищ сарматов", если, конечно, они не причудились современным историкам, оказалось достаточно для того, чтобы скифы самоликвидировались? Видимо, последние повторили коронный номер киммерийцев – покончили с собой перед лицом вражеской угрозы. Жаль, что живущие в Крыму эллины отчего-то не обратили на эту софокловского уровня трагедию ровно никакого внимания. Какой яркий сюжет пропал для великой греческой литературы – скифы, по воле Богов, разделяющие судьбу киммерийцев!

Если говорить серьёзно, то единственным сколько-нибудь реальным доказательством сарматского нашествия могут служить следы пожаров и разрушений, а также поспешные захороненных сограждан, обнаруженные археологами в слоях III века до нашей эры на трёх скифских городищах: Коломакинском на Ворскле, Кнышевском в верховьях реки Псел и Семилукинском на Верхнем Дону. Но вот, что интересно. Ни одно из этих поселений не прекращает на этом своё существование. Напротив, поверх старых часто насыпают новые валы. Не говоря уж о том, что последствия военных акций обнаружены на ничтожно малом числе городищ и лишь в одной зоне – на северо-востоке Скифского квадрата, в междуречье Днепра и Дона. При этом в Подонье из 40 укреплённых поселений пострадало лишь одно, на днепровском Левобережье из более чем ста – два, на Правобережье, где их тоже более сотни, нет ни одного пострадавшего. Хотя деградация и отток населения ощущаются повсюду.

Как-то не слишком всё это напоминает масштабную внешнюю агрессию. Послушайте, что пишет о слоях III столетия донских городищ воронежский археолог Юрий Разуваев, кстати, сторонник теории сарматского нашествия: "как правило, не содержат продуктов горения. Кроме того, и на площадках городищ нет следов разгрома. Всё говорит скорее о спокойном уходе населения. Остаётся констатировать, что причины затухания жизни в скифоидных посёлках на археологических материалах не просматриваются. Есть основания полагать, что часть населения оставалась в посёлках до начала нашей эры".

Что ж, если кровавые злодеяния неизвестных агрессоров обнаружить не удаётся, поищем хотя бы самих невидимых героев. Шутка ли, ведь им приписывают разгром великой Империи скифов. Первыми претендентами на эту роль выступают у нас савроматы. Ведь это они, по словам Диодора из Сицилии, "превратили большую часть страны в пустыню". Данный народ хорошо знаком античным авторам. Его часто называли "женоуправляемым" и никогда не путали с сарматами, не смотря на всю схожесть племенных имён. Геродот поведал легенду о происхождении этих людей от амазонок и скифских юношей. Он также заметил: "Савроматы говорят по-скифски, но исстари не правильно, так как амазонки плохо усвоили этот язык".

[ZHAN]

Амазонка в скифском костюме. Рисунок на греческой вазе

Владения потомков амазонок начинались сразу за Танаисом (Доном), следовательно их можно считать ближайшими соседями царских скифов. Археологи обнаруживают в междуречье Дона и Волги лишь одну археологическую культуру – блюмендфельдскую, которая как нельзя лучше подходит историческим савроматам. Она не такая богатая, как классическая скифская, но явно испытала её влияние. С другой стороны, здесь часто находят погребения женщин с оружием, что заставляет учёных припомнить миф, приведённый Геродотом. Сообщество, где дамы были равны в правах с мужчинами даже в отношении к войне, появляется на берегах Дона практически одновременно с приходом в Европу скифов, поселяется рядом и за всё время своего существования не проявляет по отношению к своим соседям никакой агрессии. Нет ни малейших следов того, что сарматы пытались расширить свою территорию. Более того, они не перебрались через Танаис в Европу даже когда держава скифов исчезла. Последнее, кстати, стало для савроматов настоящей трагедией. Когда в междуречье Дона и Волги хлынули племена с востока, те самые, что будут зваться "сарматами", "женоуправляемым" соседям скифов пришлось нелегко. Они утратили родные степи и были вынуждены податься на Юг: в Прикубанье и предгорья Кавказа. Там они влились в союз племён под управлением сираков и стали зваться "язаматами" или "сираками". Их скорее следует считать пострадавшими от сарматской агрессии, чем грозными завоевателями. В разделе "Азия” географического трактата I века до нашей эры, приписанного перу Псевдо-Скимна, сообщается: "На Танаисе, который служит границей Азии, разделяя материк на две части, – первыми живут сарматы, занимая пространство в 2000 стадий. За ними, по словам писателя Деметрия, следует меотийское племя, называемое язаматами, а по Эфору оно называется племенем савроматов". Как видим, потомки амазонок получаются у нас не столько разрушителями империи скифов, сколько главными пострадавшими от гибели этого дружеского им царства.

Но может быть их почти тёзки сарматы – оправдают возложенные на них ожидания? Сразу оговорюсь, что под этим названием в разные эпохи у историков значатся совершенно различные по своему происхождению и антропологическому типу племена. Поэтому сказать "сарматы" означает практически тоже самое, что "степные кочевники" в период, начиная с исчезновения скифов и заканчивая появлением гуннов. За это время в Европу из глубин Азии, с территории которую ранее греки звали Восточной Скифией, докатилось, как минимум, три миграционные волны. Нас, разумеется, в первую очередь интересует наиболее ранняя из них. Она сложились на Южном Урале, где в окрестностях нынешних Орска и Оренбурга шло формирование прохоровской культуры. Именно её археологи признают раннесарматской. От Скифии она находилась на приличном удалении. И не могла похвастаться какими-нибудь особыми достижениями – ни уровнем развития, ни богатством, ни численностью населения. Типичное периферийное кочевое сообщество скифского времени. Вещи и оружие оформлялись в Зверином стиле, но сам он у ранних сармат был крайне невыразителен и примитивен. Вероятнее всего, Геродоту этот отдалённый народ, живущий в неплодородной местности был известен под именем "исседоны". При этом археологи считают, что будущие сарматы не граничили с потомками амазонок. Их владения разделяла широкая полоса, остававшаяся полностью безлюдной. Да и в антропологическом плане два этих народа с похожими названиями несколько отличаются. "Женоуправляемые" были прямыми потомками срубников, то есть по внешнему облику оказались близки киммерийцам. Сарматы в плане антропологии выглядят сложнее. В их сложении кроме восточноевропейцев участвовали андроновские племена, пришедшие на Урал, вероятно с низовьев Сырдарьи. Это были тоже европеоиды, но несколько более круглоголовые, чем их киммерийские и савроматские сородичи.

Первыми выходцами из прохоровского сообщества стали некие сирматы. В названии этого племени уже слышится отзвук общего имени более поздних племён данного круга. Тем не менее, вели себя эти родственники "грозных разрушителей" удивительно мирно. В IV веке до нашей эры они поселяются на территории Скифии в низовьях Дона и это, по сути, единственное, что мы о них знаем. В "Путеводителе" Псевдо-Скилака сказано: "Сирматы народ и река Танаис (составляет) границу Европы и Азии", чуть дальше читаем: "От реки Танаис начинается Азия и её первый народ на Понте савроматы". Очевидно, что переселение первых настоящих сармат – сирматов – в эти края никому не доставило хлопот. Расположенное тут же Елизаветинское городище скифов продолжало мирно существовать до самого конца столетия.

Что касается оставшегося на Южном Урале населения, то оно тоже не спешило превращаться в "потрясателей Вселенной", лишь постепенно и неспешно распространяясь на Запад. На рубеже IV-III веков, в тот самый момент, когда в Причерноморье исчезают царские скифы прохоровские племена занимают лишь Поволжье. Их единое до того сообщество делится на две группировки: саратовскую, вероятно, это будущие роксаланы; и оставшуюся на прежнем месте оренбуржскую, исследователи полагают, что впоследствии эти люди станут аорсами. На протяжении всего III столетия сарматы, в первую очередь, саратовские, занимали междуречье Дона и Волги, оттесняя к Югу савроматов. Цивилизованные народы ничего о них в это время не слышали. "IV-III века до нашей эры – туманное время в истории сарматов. В письменных источниках той поры отсутствует какая-либо конкретная информация о них" – пишет один из ведущих российских сарматологов, волгоградский археолог Анатолий Скрипкин. Он же добавляет об этом периоде: "осведомлённость античной истории и географии о сарматах была слабой, в чём повинны они, видимо, сами, ещё не успев со всей серьёзностью заявить о себе". Лишь во II-I веках эти народы займут междуречье Днепра и Дона, на Правобережье они появятся ещё позже, лишь к концу первого столетия до Рождества Христова. Ну как, похожи сарматские народы на тех, кто сокрушил грозных скифов?

Анатолий Скрипкин, российский археолог

Итак, что же получается? Побеждать царских скифов вроде бы оказалось некому, но, тем не менее, они исчезают. Ушли не только всадники-стрелки, в конце концов, они до своего исхода оставались кочевниками, а, стало быть, проще смотрели на смену места жительства. Но вместе со скифами, вот что удивительно, сгинула и значительная часть оседлого населения. Ушли в неизвестность многие жители лесостепных городищ – пахари и ремесленники. Скифская империя, как степная Атлантида, погружается в воды Забвения. Всё выглядит так, как будто у живого организма внезапно вырывают мозг и сердце. Все внешние части вроде есть, руки-ноги на месте, но жизнь уже покинула бренное тело. Остались эллинские колонии, пашут землю уже немногочисленные днепровские земледельцы, позвякивают золотыми побрякушками агафирсы, прячутся в болотах оборотни-невры, бродят по лесам людоеды, охотятся на бобров светлоголовые будины, но то, что связывало все эти племена в единое целое, куда-то исчезло. Греческие импортные товары больше не встречаются в городищах пахарей. В лесной зоне исчезают железные вещи скифского облика. Всюду упадок, деградация, каждый народ сам по себе, многие, на всякий случай, окружают свои города новыми стенами. Восточная Европа в одночасье рухнула с вершины цивилизованности в яму дикости. И уровень развития, которого она достигла при скифах, вернётся сюда ещё не скоро. Куда ушли всадники-стрелки, а также многие их подданные? Пусть это пока останется загадкой. Наша задача следить за теми народами, что остались, а не за канувшими в небытие.

Природа, как известно, не терпит пустоты. Вакуум, образовавшийся после исчезновения степных царей, попытались заполнить местные кочевники. В Добрудже пару веков протянет государство Малая Скифия. В Крыму некоторое время просуществует царство тавроскифов со столицей в Неаполе. Они даже попытаются взять под контроль отдельные части прежней империи. Короткий период Ольвия станет платить им дань. И всюду эти, так называемые "поздние скифы", будут вести себя одинаково: оседая на землю, создавая поселения, смешиваясь с греческими колонистами. Полная противоположность тем, кто по словам Геродота, "упорно избегает чужеземных обычаев, особенно эллинских" и предпочитает вольную жизнь в степи темнице каменных городов. Поздних скифов, впрочем, уже скоро повсюду потеснят сарматы. Последним отошли степи от Дона до Дуная, есть свидетельства их проникновения на Кубань и в Крым.

Не смотря на это, сарматам так и не удастся хоть в какой-то части заменить собой царских скифов. Ничего подобного царству Арианта новые кочевники создать не сумеют. До самого конца своей истории они будут раздроблены, вечно озлоблены друг на друга, станут выяснять родственные отношения порой даже на поле брани. Как напишет о них всё тот же Анатолий Скрипкин: "сарматы никогда не были едиными ни только в этническом, но и в политическом отношении". Словом, своих "царских племён" у них так и не нашлось. Точнее, они находились, но их тут же свергали с пьедестала другие, которых, в свою очередь, подвигали с трона иные претенденты. В период своего относительного расцвета племена первой сарматской волны приблизительно распределились следующим образом: роксаланы кочевали между Доном и Днепром, далее к Западу до Дуная находились языги, восточнее Дона размещались аорсы, и, наконец, на Кубани и в предгорьях Кавказа ютились сираки, вероятно, бывшие савроматы.

Но надолго закрепиться на этих местах перечисленным народам не удастся. Сарматские племена, в отличие от скифов, оказались подобны морским волнам – нахлынут, пожгут, порушат, пограбят, и укатятся куда-то вдаль. При этом они растекались по степи, сменяя друг друга, тесня, отходя назад, на Восток, возвращаясь вновь. В общем, водили бесконечный сарматский хоровод. Уже к первому – середине второго века нашей эры из глубин Азии придёт второй сарматский вал. Он зародится в районе нынешней Туркмении. Новые пришельцы станут именоваться аланами, хотя, во времена Геродота они, вероятно, звались "массагетами". В антропологическом плане эти народы отличались от своих кочевых предшественников, поскольку имели длинные, вытянутые черепа. Учёные относят таких людей к памиро-ферганской разновидности европейской расы. Зарубежные антропологи называют такой тип внешности "арменоидным". Хотя глаза и волосы кочевников второй волны тоже были довольно светлыми. Самим аланам, однако, показалось, что природных отличий от соседей у них недостаточно, и они стали искусственно увеличивать длину своих черепов, накладывая детям на головы дощечки и обматывая их специальными сдавливающими повязками. Как напишет о них Псевдо-Гиппократ, "они считают самыми благородными тех, у кого самая длинная голова".

Впрочем, аланы тоже недолго царствовали в степях Восточной Европы. Уже во II-III веках новый импульс из Средней Азии смешал в кучу все кочевые племена континента. По континенту прокатилась третья сарматская волна. Её носители были в антропологическом плане похожи скорее на ранних прохоровцев. У них, однако, наблюдалась существенная монголоидная примесь. Впрочем, обнаружили её антропологи не сразу, поскольку поздние сарматы повсеместно усвоили аланский обычай вытягивать головы своих младенцев. До 70-80% черепов из позднесарматских могильников оказались деформированными.

Сарматские всадники меньше полагались на луки, так любимые скифами. Тацит, описывая приготовления сарматов к бою, заметил: "Они сами убеждают друг друга не допускать, чтобы их осыпали стрелами: это необходимо предупредить стремительным натиском и рукопашной схваткой". Действительно, не будучи такими великолепными стрелками, как скифы, сарматы, даже самые ранние, как свидетельствуют археологи, помещали в могилы своих воинов гораздо меньше стрел, но чаще – клинковое оружие. Правда, у кочевников первой волны мечи были, в основном, короткими. Сидя на лошади, такими сражаться не сможешь, при попытке дотянуться до врага просто вылетишь из седла. Вероятно, воинам первой волны приходилось сближаться с противником, спрыгивать с лошадей и вступать в пеший рукопашный бой, что, конечно, все преимущества конницы сводило почти к нулю.

Изображение сарматского всадника на надгробной плите. Танаис, 3 век нашей эры

Более поздние сарматы освоили пики, а также длинные мечи, которые приходилось держать уже двумя руками. Конец штурмового копья, ввиду его непомерной тяжести, продевали через цепочку или кожанный ремень, крепившийся на шее лошади, иначе его было не удержать. Воина и его лошадь при этом одевали в тяжёлые доспехи. Эллины называли таких тяжеловооружённых всадников "катафрактариями", от греческих слов "покрытые бронёй". В некотором роде конницу этих кочевников можно считать предшественницей рыцарской кавалерии западноевропейцев. Выстраиваясь в одну длинную линию, они мчали на врага, стараясь сохранить ровный строй и направляв острия копий в сторону противника. Если тот устоял при первом ударе, всадники бросали пики и брались за мечи. Однако, сражаться таким подразделениям сподручно лишь на сухой равнине. В горах, в лесах, на болотах и в глубоком снегу тяжеловооружённые всадники оказываются беспомощны. Вот как описывает, к примеру, Тацит в своей "Истории" злоключения кочевников, оказавшихся в неподходящем месте: "Замечательно, что вся доблесть сарматов лежит как бы вне их самих. Они крайне трусливы в пешем бою; но, когда они атакуют конными эскадронами (turmas), вряд ли какой строй выдержит их удар. Но тогда, в сырой день и на растаявшем льду, ни пики, ни очень длинные мечи их, которые они держат обеими руками, не годились вследствие спотыкания коней и тяжести их «катафракт». Это – прикрытие их вождей и всех благородных, составленное из железных пластин или очень твердой кожи, непроницаемое для ударов, но для упавших при натиске врагов неудобное при вставании; вместе с ним они увязали в глубоком и рыхлом снегу".

Сарматский всадник. Реконструкция М. Горелика

[ZHAN]

Геродот был прав!

Самый влиятельный в естественнонаучном мире журнал National Georgaphic рассказал об открытии, которое сделала команда археологов из Ставропольского края под руководством Андрея Белинского. Область их интересов – культура скифов: великого народа, который вселял страх в сердца древних греков и персов.

Но в отличие от Греции или Персии после Скифии, которая существовала почти тысячу лет, не осталось ни одного города или хотя бы поселения – а только многочисленные могильные курганы, рассеянные по степям от Внутренней Монголии до Черного моря…

Пытались приоткрыть завесу тайны над темным миром кочевников и древние историки. Например, Геродот. Именно он в 450 году до н.э. впервые написал, что скифы используют в своих ритуалах наркотики.

«Скифы, взяв зерна конопли, подлезают под покрывала и затем бросают зерна на раскаленные камни.
Зерно курится и выделяет столько пара, что никакая греческая баня не сможет это превзойти. Скифы же, наслаждаясь парильней, вопят», – писал Геродот.
Конопля, согласно греческому историку, использовалась скифами в обрядах погребения вождей: их тела обмывались, одевались и выставлялись на всеобщее обозрение в течение 40 дней.

Долгое время это считалось лишь гипотезой, поскольку не получало современного научного подтверждения. В 1929 году команда археологов под руководством профессора Сергея Руденко изучала древние руины вблизи Алтайских гор, на границе между Сибирью и Внешней Монголией. Они обнаружили 20-метровую траншею размером около 15 квадратных метров.

Вокруг были найдены скелеты лошадей, а внутри – забальзамированное тело человека и большой котел, наполненный остатками семян конопли. Интересно отметить, что именно конь считался наиболее «престижным» жертвенным даром для богов из скифского пантеона (их было семь). Обнаружены были в Пазрыкских могильниках и описанные Геродотом кадила и кожаные мешки с семенами дикой конопли.

Андрей Белинский два года назад проводил раскопки курганной группы под названием «Сенгилеевское-2». Исследование кургана происходило в рамках глобального проекта «Монументализированное знание. XXL проекты древних цивилизаций», который реализует фонд Прусского культурного наследия (Берлин).

Только на Северном Кавказе этот проект включает несколько активностей: это изучение построек древних цивилизаций, средневекового костюма и текстиля (куратор – археолог Звездана Доде из Южного научного центра РАН).

А за пределами Северного Кавказа при поддержке немецкого фонда исследуют гигантоманию других древних цивилизаций – Гальштатской культуры (Центральная Европа), фригийцев (Анатолия) и династий Шан и Чжоу (Китай).

Вокруг кургана «Сенгилеевское-2» была обнаружена сеть траншей и земляных колец, так что, вероятно, речь шла о части большого церемониального комплекса. Верхушка кургана оказалась давно разграблена мародерами, но археологи (тоже совпадение) не остановились, а продолжили копать.

И обнаружили прямоугольную камеру, выложенную широкими и плоскими камнями. В ней было два больших перевернутых золотых сосуда, напоминающих ведра, внутри которых находились три золотых кубка, тяжелый перстень, два шейных кольца и браслет. Все эти прекрасно сохранившиеся золотые артефакты весили более 3 килограммов.

На дне золотых чаш оставался какой-то темный липкий осадок. Андрей Белинский направил его на химическое исследование криминалистам, и те подтвердили: это смесь опия и конопли. Белинский считает, что вряд ли оба наркотика использовали совместно. Вероятнее всего, скифы окуривали жилища каннабисом, а густой отвар опия пили.

На каждом из сосудов выгравированы различные сцены: например, убийство молодого человека пожилым. Исследовавший изображения Антон Гасс из берлинского Фонда прусского культурного наследия считает, что это одна из сцен, связанных с «войнами ублюдков».

О них также прежде было известно только из описаний Геродота: скифы провели 28 лет в походах на Мидию, а когда вернулись домой, то обнаружили в своих кочевых палатках детей, рожденных от скифских женщин и рабов.

Бастарды, узнав, о возвращении воинов-скифов, начали войну. Чтобы обеспечить себе стратегическое преимущество, они отрезали часть Скифии от остальной страны за счет широкой дамбы от Таврических (Крымских) гор до Меотиса (Азовского моря). Ну что же, эта история, рассказанная Геродотом, тоже требует научного подтверждения.

Открытие команды Андрея Белинского тем более важное, ведь Ставрополье считается одним из наиболее исследованных археологами регионов: в течение последних десятилетий были изучены десятки курганов бронзового века, но ни один из них не дал столько интересных открытий, как «Сенгилеевское-2». Кроме того, чеканка на золотых чашах сделана с высочайшей детализацией: можно подробно изучить нюансы одежды, вплоть до стежков.


Но открытие Андрея Белинского получило огромный резонанс именно в западной прессе. Тема каннабиса там интересна любому читателю. Ранее считалось, что он получил распространение в Европе, начиная с VII столетия до н.э. Хотя лишь римский врач Гален в 170 году н.э. детально описал психотропное воздействие марихуаны.

Скрытый текст. Необходимо зарегистрироваться.

[konde]

Зачем в пустую спорить... о своих же предках? За чем их клеймить, кто вам на это дал право? Ответ - Западная Историография!

ссылка: Иордан, Гетика
- - - - -
[ V ]
Об Скифии
30
Скифия. Граничит она с землей Германии вплоть до того места где начало Истра, где расположено Морзианское озеро, далее она тянется до рек Тирам-Данаструм и Вагосолы, иначе Днестра и Южного Буга, а также и великого того Днепра что у гор Тавра (не тех что в Азии а ее собственных, скифских), примыкающие к Мэотиде. От Мэотиды уже, через ближайшие теснины Боспора, до Кавказских гор и реки Аракс (южный рубеж Великой Скифи, Роси). Поворачивая за тем налево, к морю Каспийскому (а это на крайних от северо-восточного океана просторах Азии раскинуто в виде гриба, вначале небольшой потом широчайшей округлой формы) обхватывает союзников, то есть унов, простираясь еще над албанами и серами.
* * * 0 * * *
31
Повторяю значит я что эта сторона, а именно Скифия, вытягиваясь в длину и развертываясь в ширину, имеет на востоке серов живущих у самого ее начала у берегов Каспийского моря, а на западе у реки Вислы (бассейн) германцев. С севера она охватывается океаном, на юге имеет Персию, Албанию, Иберию, Понт и далее по русле Истра, который от устья и уже до истока своего называется также и Дунаем.
* * * 0 * * *
32
Регион Скифии который охватывает Понт (Причерноморье), усеян он хорошо известными городами такими как: Бористенида ("северный от проливов город", Одесса), Ольбия, Каллиполида, Херсон, Теодосия, Кареон, Мирмеций и Трапезунт, города в которых, с позволения скифов (центральной власти) обосноваться дано было нации греков, с тем чтобы эти последние поддерживали с ними торговлю (торговлю с ядром империи, через основанные греками в указанных древних городах торговых слободок).
В Средней Скифии, как бы отделяющее Азию от Европы, есть возвышенное место, это Рифэйское нагорье, которое изливает широчайший Танаин, впадающий в Мэотиду, чья окружность равна - 144 тысячам шагов причем, глубже чем на 8 локтей оно нигде не опускается.
* * * 0 * * *
33
Первым в западной Скифии, окруженный великими и славными реками проживает род Гепидов. На севере и северо-западе (на северо-западе и западе) их области протекает Тиса, на юге отсекает величественный Дунай и с востока река Олт, стремительная и полная водоворотов которая ярясь катится в воды Истра, то есть Дуная.
* * * 0 * * *
34
В пределах тех рек и находится Дакия, увенчанная альпийским венцом скалистых вершин. С левого склона которых, с северной стороны, на безмерных просторах реки Висла расположилось многолюдное семя венедов.
Наименования их хотя и теперь они варьируют, соответственно различным родам и местностям, в основном они прозваны склавенами и антами.
* * * 0 * * *
35
Презренные, иначе склавены, от города Новиодунума, устья Дуная, и озера именуемого Мурзианским (Морсианское озеро) до Днестра и низовьев Вислы на севере, обступлен дебрями и топями весьма их град (быт, нрав). Анты уже, более высокомерные из них и честолюбивые, они у лукоморья, у излучины Понта там где Днестр расположен на расстоянии многих переходов от Днепра.
* * * 0 * * *
36
На побережье океана, там где в нем воды реки Вислы вливаются через три рукава, проживают в сообществе несколько рыбой промышляющих родов, за ними уже берег океана занимаю эсты, род человеческий очень мирный. На юге с ними соседствует могущественный род Акациров, в основном и он не хлебными злаками а более от продуктов скота и охоты питающегося.
* * * 0 * * *
37
Над морем Понта же далее, проживают болгары (комок, союз разных народов), комунидат прославленый весьма несчастьями содеянными нашими же грехами (повелениями центральной власти). Там же и союзники, как сильнейший род плодовитейшей поросли закипевшие удвоенной свирепостью против других народов. Одни из этих унов именуются Альциагирами а другие Сабирами называются, местами проживания своими разделенные: Альциагиры около Херсона, куда скупой купец ввозит товары из Азии, летом бродят они по степям, раскидывая свои становища в зависимости от того куда привлечет их корм для скота, а зимой к себе возвращаются к морю Понта (и Астрахани). Угры уже, старшинствуюшие сабиры, известные тем что через них идет торговля замечательных шкурок зверей, уверенной своей высокомерной наглой дерзостью страшат они многие народы.
* * * 0 * * *
конец ссылки.
Маленькое разьяснение: народы южной Великой Скифи, кроме болгар, разных народов Северного Кавказа, относятся к ГЕТАМ, они же в Малой Азии - хетиты. Основное занятие гетов - животноводство, как в том мифе про мече Аттилы (Меч бога войны, Меч Марса).
Задание на дому: сравните описаный Иорданом нрав обитателей Великой Скифи, с нравами сегодняшних обитателей в рубежах той же территории, с россиянами, украинцами, прибалтами, немцами, поляками. Самое главное: при анализе пожалуйста думайте своей головой а не пятками Западной Историографии. Успеха.

[Иван-Ваня-Ивано]

Шалом ZHAN !!!
Кир II Великий, пал, сражаясь со скифами.
Я это про это, читал ещё в детстве.
P.S. Помню, что на его могиле в Мавзолее в Пасаргадах, было написано, мол - Путник, не завидуй мне, и моему погребению, ибо когда-то, я владел Миром.

[ZHAN]

Кир II Великий, пал, сражаясь со скифами.
Я это про это, читал ещё в детстве.
P.S. Помню, что на его могиле в Мавзолее в Пасаргадах, было написано, мол - Путник, не завидуй мне, и моему погребению, ибо когда-то, я владел Миром.

Кир погиб в походе на массагетов. До сих пор не пришли к единому мнению о их национальной принадлежности и даже о их географическом месте обитания.
О Кире II есть другая интересная легенда. Будто бы он заключил 1000 летний договор с Яхве - еврейским богом, которого арии считали дэвом. По истечении этого срока Персия пала под ударами мусульман.

[ZHAN]

Читайте следующую тему исследования происхождения славян "Бастарны".

[Буль Баш]

Попытки определить происхождение этого загадочного народа делались ещё в глубокой древности. Уже Геродот (V век до н.э.) приводит легенду о прародителе всех скифов Таргитае и трёх его сыновьях. Историческая наука предлагала три центра происхождения степных племён I тысячелетия до н.э.: степи Причерноморья и Прикаспия, степи Центральной Азии и степи Евразии, как «плавильный котел» множества независимых племён из разных регионов. До появления генетических методов анализа выдвигаемые гипотезы основывались на базе лингвистических и археологических исследований. Теперь же специалисты изучают геномы представителей различных археологических культур, оставивших свои погребения на обширной степной территории Евразии, чтобы восстановить их биологическую историю.

Карты основных генетических изменений, которые произошли на протяжении II и I тысячелетий до нашей эры:
А. Формирование генофонда оседлых пастухов в эпоху поздней бронзы, 1400-900 годы до н.э.
их биологическую историю.
В. Источники возникновения и направления распространения восточного скифского и западного сарматского генетических компонентов, 800-100 годы до н.э..

Группа специалистов из Германии, России, Казахстана, Узбекистана, Венгрии и Южной Кореи под эгидой Института Макса Планка изучила геномы древних жителей степей Евразии и определила два основных источника формирования генофонда скифов. Исследование опубликовано в журнале Science Advances 26 марта.

Первый из них находился в горном Алтае. Именно там, по словам исследователей, находятся древнейшие могилы кочевников железного века (IX век до н.э.). Впрочем, алтайскую родословную выделяли в генетике скифов и ранее. Одновременно с распространением этого восточного компонента на юг и запад двинулись представители ранних популяций Урала. Исследователи отмечают, что «след» этих западных евразийцев наиболее заметен в генофонде сарматов. Кроме того, он оказался довольно однородным, несмотря на многовековую сарматскую историю и распространение их племён по обширной территории.

Также в исследованных геномах обнаружился небольшой вклад из иранского источника – от древнего населения южных регионов Кавказа/Ирана и южной части Средней Азии, которую называют Туран. Пропорции этой примеси увеличиваются с востока на запад с течением времени. Так что теорию о единственной прародине скифов можно точно забыть. Уже понятно, что в формировании генофонда степных кочевников приняли участие древнейшие популяции Алтая и Урала. Возможно, дальнейшее изучение геномов представителей раннего железного века уточнит и эти данные.

Жители евразийских степей эпохи бронзы (3-5 тысяч лет назад) занимались оседлым скотоводством и вели довольно мирное существование по отношению к своим географическим соседям. Их биологическая история свидетельствует, что в начале бронзового века в регионе происходили крупные миграции населения. Но уже через пару тысячелетий генетическое разнообразие сменилось относительной однородностью.

Однако пришедшие им на смену воинственные племена кочевников были совсем не похожи на своих предшественников. В письменных источниках народов, с которыми эти племена вступали в военные конфликты, сохранилось множество сведений об их внешности, обычаях и поведении. Соседи называли их скифами, хотя, как теперь известно, под этим собирательным названием скрывается целый ряд степных археологических культур, объединённых общими традициями.

Скрытый текст. Необходимо зарегистрироваться.